Шрифт:
– Дорогой, мне надо уехать.
Этой фразой ошарашила своего мужа Олеся утром после завтрака. Игорь повернулся к жене и приподнял бровь. Девушка смутилась и виновато улыбнулась.
– Ну надо мне, понимаешь?
– Понимаю, – кивнул Игорь. – И что?
– Я устала. Хочу побыть одна.
Муж нахмурился. Обычно, если Олеся хочет побыть одна, значит, он в чём-то провинился. Но вроде всё хорошо. Что не так?
– У нас трое детей, – сказал он холодно.
– Да, именно. Я хочу отдохнуть от сковородок и тряпок. И от детей тоже. Одна.
– Раз одна, значит, и от меня?
– Послушай,
– И куда ты хочешь уехать? – Игорю всё меньше нравился этот разговор.
– В другой город, дня на три.
Девушка поймала острый взгляд мужа и быстро добавила:
– Хотя бы дня на три.
Игорь постучал пальцами по столу, потом встал к окну. Задумался.
– Нет, я не понимаю! – резко повернулся. – Что это за ерунда такая?! Сходи в салон, устрой себе шопинг, встречу с подругами. Почему моя жена, одна, должна ехать незнамо куда!
– Поздно, Игорь. Шопинг меня не спасёт. Надо было раньше лечить меня салонами и магазинами. И вообще. Я большая девочка. Со мной ничего не случится! Или ты мне не доверяешь?
Муж поник под суровым пристальным взглядом жены и развёл руками.
***
Привокзальная площадь пестрила разношёрстным народом. Кто продавал вязаные вещи, а кто лук с грядки. Несколько таксистов зазывали народ. Олеся огляделась.
– Садись, красавица! Довезу с ветерком! – окликнул её водитель кавказской наружности.
– Спасибо, я лучше на маршруточке, – Олеся засеменила к остановке.
Сунула руку в карман. Конфетка. Дочка Лиза на прощание вложила ей в ладошку карамельку. Олеся нахмурилась. Как же сложно худеть, когда все вокруг желают тебе сладкой жизни.
– Малышка, спасибо, но ты же знаешь, я не ем сладкое.
– Пусть будет, – кивнула дочка.
Вспомнив этот момент, девушка улыбнулась и из другого города почувствовала на конфетке тепло ладони своей малышки.
Дорога в полусогнутом состоянии заняла больше часа. Осилила, отдыхать же приехала. Что уж тут. Красиво. А воздух! «Неудивительно, что здесь жили творческие люди!» – радостно восклицала про себя Олеся. Живописные виды так и манили любоваться. Хотелось раскинуть руки и побежать вдоль Оки, словно птица. Всё равно вокруг никого не было. Она летела по тропинке и улыбалась. Счастлива! Ладно, хватит дурачеств, пора возвращаться в образ серьёзной женщины. Она оправила куртку, вернулась к сумке и пошла в сторону пансионата.
– Здесь вы можете переписать пароль от вай-фая, – сказал администратор.
– Спасибо, мне не надо. Я сюда от всего этого отдыхать приехала.
В номере Олеся посмотрелась в зеркало. Немного уставшая, но глаза горят. Значит, на верном пути. А то всё пелёнки младших, экзамены старшего, круговерть домашних хлопот и четыре стены. А раньше? Как она жила раньше? До замужества и рождения детей. Она пела и играла. Кстати, вот не взяла свою губную гармошку. А самый раз бы тут поиграть. В тиши, когда никто не отвлекает, не дёргает, не ссорится, когда можно сосредоточиться, погрузиться в себя и насладиться мелодией любви. Любовь. Сердечное чувство, подобно пламени, то полыхает, то почти что гаснет. Интересно, как у них с Игорем? Вроде любят друг друга, а почти перестали общаться. Не видятся толком, всё работа, дела, дети, кружки. А чтобы вот так, как раньше. На свидание сходить, поговорить о чём-нибудь кроме срочных дел. Наглядеться друг на друга, можно и без слов, насладиться объятиями. Да! Любовь подобна факелу. Только этот огонёк не позволяет тьме сожрать с потрохами семейный очаг. Надо было, наверное, как раз вдвоём с ним поехать, без детей. Но оставить их няне Олеся не готова. И уж если тут она одна, то будет отрываться сама по себе.
***
Олеся положила вещи в номере и пошла искать уютное местечко, чтобы перекусить, но набрела на столовую советского типа. «Администратор хвалил тут борщ», – вспомнила девушка и зашла внутрь.
Повариха с большим крючковатым носом порекомендовала другой суп:
– Вот этот настоящий огонёк! – подмигнула она и причмокнула губами.
Олеся недоверчиво посмотрела на кроваво-жёлтую массу.
– А что это?
– Похлёбка славянская! Костровая. Бери, не пожалеешь, – повариха хлопнула в ладоши.
– Необычное название, – Олеся ещё сомневалась в выборе. – Не ела такой никогда.
– Вот и бери, – настаивала повариха. – Где ещё такую поешь?
Олеся кивнула. Суп она сама редко готовит. А такого нигде больше и не видела. Повариха бросила щепотку зелени и хихикнула. «Будто ведьмочка», – подумала Олеся.
– Кушай, доченька, – сказала повариха.
– Спасибо, а вы не подскажете, как до камня добраться?
– Как не подсказать, подскажу. Иди всё прямо да прямо вдоль речки, затем налево по лесочку, на развилке снова налево, а после берёзы, что на два ствола поделена, опять налево. И придёшь.
Олеся, как загипнотизированная, смотрела на старушку.
– Иди, иди, как я говорю, и придёшь, – тихо повторила повариха.
Олеся встрепенулась. «Фу ты, чудная какая». Девушка обернулась, а та всё смотрела ей вслед и бубнила себе под нос.
***
– Вот и развилка. Налево, вроде, – говорила сама с собой Олеся. Было ей жутковато. Сумерки сгущались. Деревья приобретали очертания суровых великанов. Птицы затихли, слышен был лишь треск сучьев под ногами. Кажется что ли? Чуть поодаль от тропинки силуэт стоит. Пригляделась. Вроде как та самая повариха. Зачем она здесь?
– Иди сюда, милая! – прошепелявила старуха.
В горле ком возник, а ноги слушаться перестали.
– Иди к ней, – загудели деревья, склонив ветви к её голове. Она отмахнулась от них, оступилась, качнулась в траву. Звуки застряли глубоко в груди.
«Да я же сплю! Там обычно кричать не получается!» – подумала девушка и почувствовала в этот же миг, как корни соседнего дерева приблизились сзади и толкнули в сторону старухи.
– Бли-и-и-иже, – свистел силуэт.
Олеся замахала руками, ветер спутал волосы, они закрыли лицо. В мгновение всё стихло и чья-то рука спокойным движением убрала прядь с лица. Неведомой силой девушка преодолела расстояние. Это старуха убрала ей волосы с лица.