Дорогой плотин
Шрифт:
— Чего ты там всё ворочаешься? — недовольно буркнул сонный Андрей.
— Э, хорош болтать! — зашуршали из угла многоместной палатки.
— Да сплю я, сплю! — шепнул Иван и, повернувшись на другой бок, почувствовал, что, действительно, засыпает. Принял решение и успокоился.
С утра полило. Верхушки сопок отхватило низкими облаками, и низкая вата цеплялась за кедрачи и лиственницы. Мигом образовалась хлюпающая грязь, камни стали сколькими. Сырость быстро распространилась по палаткам, одежда стала волглая, кругом зашмыгали
Сидели под навесами, завтракали. Гора пшёнки дымилась в алюминиевой миске. Иван смахнул каплю с носа, сунул в себя ложку горячего.
— А масло где? — возмутился сидящий рядом Андрей.
— К завхозу вопросы, кончилось масло вчера ещё, — отбрил претензии повар.
— Отощаем, — пробубнил с набитым ртом Иван. Глаза улыбались. Погода погодой, а настроение у него сегодня было что надо. Решение «по девкам» принято, и грустить не о чем. «Поработаю сегодня в удовольствие, погода шепчет».
— И так дрыщ, куда тебе, — вставила Оля, ковыряясь ложкой в миске. — Как вы, вообще, с таким удовольствием это наворачиваете? — глядела на уминающих парней.
Рядом сидела и Таня, она скромно, но тоже с аппетитом поедала завтрак. После слов Оли стала загребать ложкой побольше, демонстративно запихивая «вкуснятину».
— Кто не работает, тот не ест, — отреагировал Иван на колкость Оли, выскребая остатки. Заржали с Андреем. Оля открыла рот ответить, но быстро не придумалось, и она смолчала.
Тут появился из административного барака Шихов.
— Так, сегодня на работы в створе требуется бойцы.
— О! Мы хотим, — сразу дёрнулся Иван.
— Желтоваты вы для таких работ, тут опытные товарищи требуются.
Но опытные товарищи были неактивны, и Шихов записал Ивана с Андреем.
— Кстати, говорят, что нормальный люд в бараках не живёт, им в Черёмушках дома настроили, — умывались после завтрака, сплетничали.
— Так то нормальный, а мы кто — студни всего лишь. Да ладно, жарища бахнет, у них там ад в этих бетонных коробках. А у нас тут тишь, романтика.
— Ага, жарища! Вон, в палатке хоть выжимай, а только первый день дождит. А тут, говорят, по нескольку дней тучары залипают.
Народ уходил на работы, лагерь пустел. Таня задержалась, застывшим взором упёрлась сопку напротив лагеря. Иван, залезая в кузов транспорта, глянул на её печальную спину, вздохнул.
— Танюш, вечером в кино идём? — не удержался, крикнул; сам понял, что вчерашние решения вновь перечеркнул.
Она вздрогнула и обернулась посветлевшим лицом.
— Ты чего, дурень, делаешь? — Андрей схватился за борт — машина тронулась. — Сейчас Ольга озвереет — она же слышала всё. Или ты чего, решил что ль?
— Да само вырвалось, уж больно грустная она, — покачал головой, досадуя, Иван.
— Вот и будешь теперь разгребать. Сам. Мне и так за тебя прилетает постоянно.
Иван не ответил, понуро спрятался под капюшон штормовки.
Тайга пахла мокрым. Кругом всё посерело, осенними тонами заштриховав зелень. Шуршало и капало, скрадывая остальные звуки. На дороге мигом образовались шоколадные лужи. Земля принимала на себя небесную влагу.
Зилок раскачивался и поскрипывал, разбивая лобовым стеклом капли.
— Хорошо хоть близко ехать, а то всю кашу можно расплескать, — отметил качество дороги Андрей. Машина подтверждая, ухнула вниз и уткнулась бампером в камень. Ребята кувырнулись к кабине.
— Держи, держи кашу! — потирая плечо, поднялся Иван. Андрей держался за голову. — Крови нет?
— Да вроде нет, но шишак будет.
Из кабины матерился Витя, но не вылезал, разглядывая в открытую дверь масштабы озера, в которое бухнулась машина.
— Вот ведь, в душу-мать, не было такой ямы! Не было! Едрёна вошь! Всё, парни, пёхайте дальше сами, я буксир буду ждать, — сказал он ребятам.
— Да уж понятно. Тут близко. Вызвать кого?
— Да скажите, но, наверное, проезжать будут, вытянут.
— Ладно, скажем, что застрял, пусть сами думают.
— На то и начальство.
— На то…
— Вы уж это, парни, простите… набили шишки-то? Я вроде аккуратно, но чего вымыло тут, как ни старайся… надо заплатку делать, а то ещё народ сыпется.
— Ладно, чего уж. Почапали мы. Бывай.
Они пошлёпали по склизкой дороге, бухая сапогами по камням и песку. Идти оставалось около километра, и уже слышались сквозь шум дождя скрежет экскаваторов и грохот самосвалов. Шли молча в темпе, разогревая озябшие организмы.
— Потеплело, что ль? — Иван выглянул из-под капюшона на смурное небо.
— Шагаем быстро, вот и потеплело, — ответил Андрей. Они подходили. Лес оборвался, дорога вывалилась к реке.
Енисей двигался махиной, широкой полосой мчал воды туда, на север, в Карское море. Иван остановился, в очередной раз, поразившись мощи великой Реки.
— Да… такая ширина, и так быстро течёт! Стихия!
— И эту стихию перекроем напрочь! — хмыкнул Андрей.
— Перекроем. Как пить дать. Ты только представь: будет нависать двести метров стена.
— И на хрен с той стороны затопит всё.
— Ну, во-первых, там горы, так что тут тебе не Братск; во-вторых, тут уж надо считать: последствия негативные, последствия позитивные. Ведь погляди, энергия от ГЭС она самая… самая такая невредная, что ли. Не жжём ничего, отбросов нет. И пока вода будет, будет и электричество. Да, деревни надо перенести. Вон, даже городок цельный, Шагонар, говорят, затопит. Полосу тайги затопит. Климат изменится. Река свою природу потеряет. Это всё грустно, печально, согласен, — Иван замедлил шаг, разговаривая вроде с Андреем, на самом деле, дискутировал с собой, уминая внутренние противоречия. Андрей хмуро топал рядом, не нарушая монолога. — Но ведь без энергии ничего и не сделаем мы, человеки! Ни шиша не сможем! Пока вот это лучшее, чего есть. Атомные, они, конечно, круты. Похоже что это будущее. Но там ведь такие отходы ой-ой! Неизвестно ещё, как оно потом откликнется. А тут да, природу под себя подминаем, корёжим. Но ведь не безвозвратно всё! Устаканится — озеро, считай, получится. Сколько таких озёр в горах бывает? Сель сошла, обвал — бац! Озерцо. Поначалу переходной процесс, притирается стихия. Сложно. Люди опять же привыкшие. Но потом, а? Должно всё в колею войти, будто так и было. Главное, подойти тщательно, не халтурить. И потом энергию куда надо пускать, не разбазарить.