Дорогой Солнца. Книга вторая
Шрифт:
Мощности фонарика не хватило для того, чтобы добить до дна шахты. Точной глубины я не знал, но обычно такие объекты строили основательно, со всеми расчётами как раз на случай попадания ядерного заряда. Так что внизу вполне могло быть и пятьдесят метров, и сто.
Спускался я довольно долго: старался не спешить, проверяя каждую скобу. Ещё не хватало «срезаться» на такой мелочи, когда цель вроде бы уже близка.
И вот, наконец, площадка у входа в первый шлюз — бронированную дверь, выкрашенную в зелёный цвет, со штурвалом. На двери обозначение: ОЩ-95. Понятия не имею, что это могло значить. Наверно, условное обозначение цехов или участков, которые эвакуировались в этот сегмент.
Я дёрнул за штурвал. Тот ожидаемо оказался заблокированным. Что ж, остаётся только стучать условным стуком в надежде, что меня услышат, если внутри кто-то есть. В противном случае придётся как-то пробираться через вентилятор, чтобы добыть доказательства гибели целей.
Уже достав нож и приготовив рукоятку для стука, я задумался на секунду. Предприятие-то довольно больше. Конечно, их давно должны были эвакуировать — но что, если нет? Что, если там, под землёй, до сих пор сидит куча народу? Что им сказать? Как обосновать то, что только избранные специалисты могут уйти со мной?
На этот счёт у меня никаких указаний не было. Как, впрочем, и ограничений. Остающимся можно будет предоставить выбор: попытаться выйти самостоятельно и дойти до границы опасной зоны, где обратиться к властям. Или же оставаться на месте в ожидании эвакуации. При этом придётся рассказать о страшной находке там, наверху, конечно же.
Я поднял рукоятку ножа и уверенно отстучал шифр. Подождал пару минут, потом повторил действие. Прошло минут десять, и я уже мысленно готовился к преодолению вентиляторной камеры, когда внутри, наконец, послышалось движение. Скрипнули механизмы замка, штурвал начал медленно проворачиваться.
Я на всякий случай отошёл на край площадки. Конечно, расслабляться не приходилось: был шанс, что именно те, кто скрывался в бункере организовали нападение на «Арчи» и попытаются атаковать меня.
Бронированная дверь распахнулась. За комингсом, в шлюзе стоял человек в старом противогазе, кажется, ещё советских времён и таком же древнем ОЗК.
— Двадцать три сыромыши улепетнули восвояси, — произнес он. Голос из-за мембраны противогаза звучал надтреснуто.
— Им сосули ни к чему, заводные папиросы, — ответил я, снимая маску.
Пароль и отзыв звучали забавно, но они специально подбирались таким образом, чтобы, с одной стороны, исключить случайную комбинацию, а с другой — сформировать в памяти достаточно яркие образы для точного запоминания.
Человек скрылся внутри шлюза. Там зажегся тусклый желтоватый свет, заработали какие-то механизмы.
Я осторожно сбросил защитный комбез, стараясь не касаться внешних поверхностей. Потом вошёл внутрь.
Человек в ОЗК стоял, удерживая перед собой шланг. Увидев, что я разделся, он замер в растерянности.
— Дезактивация? — спросил я.
— Нужно по протоколу.
Вместо ответа я достал дозиметр, выставил громкость на максимум и медленно провёл вдоль своего тела. Частота потрескиваний прибора не изменилась: мне повезло нигде не «замазаться».
— Я не знаю, как… — начал было человек, но я перебил его.
— Слушайте, давайте я разденусь здесь. А потом приму душ. И одежду постираю. У вас ведь стиралки есть, да?
Человек поколебался немного, потом кивнул. Затем он вручную закрыл внешнюю дверь шлюза. Я тем временем одолжил у него шланг, подошёл к ближайшему сливному отверстию и как следует обработал ботинки. Они, предсказуемо, фонили. Из шланга шла тёплая смесь воды и мыльной пены. Мыл ботинки я довольно долго, но, замерив уровень излучения после, удостоверился, что он вернулся к норме.
После этого я разделся сам. Встречающий же протянул мне два чёрных пластиковых пакета.
— Внутри ещё раз проверим. Потом можно будет постирать, — объяснил он.
В один пакет я сложил одежду, в другой — ботинки.
Затем человек попросил обработать его из шланга. По мне так мера была явно избыточной, но я не стал отказывать.
И только после этого он открыл внутреннюю дверь шлюза.
За ней нас ждали двое, оба из моего списка: Дмитрий Задорожный, полноватый мужчина лет пятидесяти, с большими залысинами и седой неряшливой порослью на голове и Лидия Петрова, женщина за сорок, с короткими волосами, в очках с золотой оправой.
Увидев меня, она смутилась и отвела взгляд.
— Он назвал отзыв, — радостно сообщил тот, кто встретил меня, сняв, наконец противогаз.
Им оказался третий из моего списка — Ефим Владимиров, главный технолог ракетного цеха. Он улыбался, восторженно глядя на меня глубоко посаженными карими глазами, которые вкупе с длинным крючковатым носом придавали ему вид хищной птицы.
— Ребята, за нами пришли! — продолжал он.
В наступившей тишине тихонько всхлипнула женщина.
Убежище оказалось не просто укрытием. Это был огромный комплекс, с законсервированными средствами производства в том числе, целыми цехами и запасами сырья. Однако не все сооружения сохранились после взрыва: часть относительно новых коммуникаций, находившееся аккурат под воронкой, обрушилась, заблокировав один из подземных горизонтов. К счастью, людей в этот момент там не было.
— А куда все делись? — спросил я, когда Ефим рассказывал мне о хозяйстве, пока мы шли в жилой сектор. — Вы же наверняка не одни спустились по тревоге, так?
Он удивлённо посмотрел на меня.
— Вышли где-то через месяц, когда фон немного спал. Со стороны реки был эвакуационный тоннель — вот, воспользовались им.
— Почему вы не пошли с ними?
Ещё один удивлённый взгляд.
— У нас довольно строгие мобилизационные указания, — уклончиво ответил он. — Разве вы не в курсе?
— Нет, — ответил я. — Подробностей до меня не доводили.
— Ясно, — вздохнул Ефим и улыбнулся. — Так, может, оно вам и не надо?
— Может и не надо, — согласился я. — Получается, вы прожили тут все эти месяцы? И наружу не выходили?
— Нет, — поспешно ответил он. Кажется, даже слишком поспешно, — даже не пробовали. Ждали вас.
— Отлично, — кивнул я. — Вы сказали, что тоннель у реки «был». С ним что-то случилось?
Ефим промолчал. Но вместо него ответила Лидия:
— Снаружи… стало небезопасно, — сказала она.