Досаждение
Шрифт:
— Не позвонишь, — ровно ответил Кайсаров и добавил, уже обращаясь к Захару, — выглядит как малолетка.
— Совершеннолетняя, — голос Черного был совершенно безразличным, он даже повернулся, чтобы уйти, но Кайсаров его остановил.
— Раз девочка уже взрослая, то я себе возьму… развлечься.
— Наплевать. Главное, проследи, чтобы рот на замке держала потом. Она в полицию звонила.
— Даже так? Девочка с активной гражданской позицией? Милая, этого ублюдка били не просто так, он заслужил. Он плохой, а мы хорошие. Понимаешь? — Кайсаров расплылся в издевательской ухмылке и схватил Полину
— Отпустите меня. Я никому ничего не скажу, — Полина вдруг осознала, что с легкой руки Черного она может попасть в руки к Кайсарову. Разве можно, ее, живого человека отдать кому-то на ночь? Сейчас же не каменный век! Но Захар уже отвернулся, и пока остальные оттаскивали избитого мужчину внутрь, он направился к машине.
— Захар! Я никому не скажу, отпустите! — запричитала Полина, понимая, что это последнее на что её хватит.
Вдруг Черный обернулся, и снова взглянул на неё стеклянным равнодушным взглядом, а потом щелкнул брелоком от иномарки.
— Ладно, пусть валит, Эмиль, — он протянул телефон и добавил, в упор глядя в испуганные глаза, — если кому сболтнешь, будет плохо.
Но Кайсаров не спешил отпускать:
— Я её трахнуть решил.
— Эмиль, там в випке свежие девочки. Говорю, пусть валит, раз не хочет, — голос Черного звучал лениво и очень ровно, словно он обсуждал погоду, а не судьбу человека.
— С какой это стати нас стало интересовать чье-то желание? Я хочу свежака. Вдруг она целка?
Полина с замиранием сердца следила за их ленивым спором и тряслась как осиновый лист, но не от холода, а от настоящего дикого страха за свою жизнь и честь. Борясь с противным оцепенением, она судорожно пыталась собрать мысли во что-то цельное.
Всё это казалось каким-то страшным сном. Подумать только, еще пару часов назад мирно сидеть в своей маленькой квартирке и пить чай, раздумывая над тем, какие красивые глаза у Захара Черного, а теперь стоять здесь и слушать, как он обсуждает её будущее со своим поддонком приятелем так, как будто Полина не живой человек, а котенок на зверином рынке.
— Мне всё равно, — слова Черного ударили словно хлыстом. Его тон, манера держаться и холодная отстраненная энергетика больше не очаровывали и не вводили в заблуждение. Сейчас стало предельно ясно — он плохой.
— Дай машину, ты все равно в таком состоянии за руль не сядешь, а я ее до ближайшей гостиницы довезу. Думаю, за пару часов управлюсь.
— Отпустите, — ей хотелось прокричать, но звук застрял где-то в горле, превратившись в шёпот, — вы не так поняли. Я не хочу. Я, правда, буду молчать.
— До гостиницы не варик тогда. Орать будет На пустырь, — раскатисто засмеялся Кайсаров и отвернулся от Полины.
Чёрный молчал, видимо раздумывая над тем, давать ли ключи от своей навороченной черной иномарки Кайсарову.
Здесь Полину прорвало. Она сама не поняла, как бросилась из внутреннего дворика за мусорные баки. Не разбирая дороги, летела, спотыкаясь через бордюры, опасаясь погони и скорой расправы. Пару раз чуть не свернула ноги, стиснутые узкими туфлями на высоких
Ей больше не нравился Захар Черный. Совсем. А вместе с ним вся компания мажоров, забившая того мужчину и этот дорогой и пафосный клуб.
Пробежав два квартала, Полина остановилась, почувствовав дикую боль в боку, и согнулась пополам, прикусив губу до крови. Потом её рвало. Долго. До дерущей боли в горле и заходящегося стука сердца.
Кажется, со рвотой изнутри вышли последние остатки влюбленности в Черного… Потом она еще долго сидела на холодном бордюре, обняв разодранными ладошками сбитые в кровь коленки и плакала. Было жаль того мужчину и жаль свои глупые девичьи иллюзии… Тогда она еще не знала, что очень скоро больше всего ей придется жалеть себя.
4
Рано или поздно любой, даже самый сильный страх притупляется, а события, потрясшие когда-то, стираются из памяти, превращаясь в размытое пятно. Так и Полина стала потихоньку приходить в себя, и постепенно стала ощущать некое подобие спокойствия. Она выбросила из головы образ избитого до полусмерти мужчины и сальный взгляд Эмиля Кайсарова… Но ночью, когда никого не было рядом, воспоминания иногда возвращались и пугали её своей четкостью и яркостью, а та самая ночь всплывала в памяти так живо, словно все произошедшее было только вчера…
Белова посещала университет уже вторую неделю, но Черного за все это время видела только два раза: в первый — когда со всего маху врезалась в его каменный торс, а во второй — когда увидела его машину, выезжающей с парковки университета.
Зато встреча с его однокурсником получилась гораздо более неприятной. В тот день она завозилась после одной из лекций и осталась одна в пустой аудитории. Сначала под стол упала ручка, а затем и содержимое сумки рассыпалось следом. Полина тщетно пыталась собрать закатившиеся под стулья предметы, когда услышала шум. Голоса приближались и уже можно было различить знакомые. Неужели пятый курс юридического?
Оставив несколько рассыпанных карандашей и ластик на полу, она буквально подскочила на месте, когда практически над головой раздался знакомый голос.
— Кто это тут у нас? — Эмиль Кайсаров стоял совсем рядом и следил за ней откровенным ленивым взглядом.
В этот самый момент разница между ним и Черным стала еще очевиднее. Полине вдруг подумалось, что Захару было откровенно наплевать на неё, а вот у в глазах Эмиля был какой-то пугающий нездоровый интерес. Он явно помнил все, что произошло той самой ночью и был удивлен встречей также, как Полина.
— Интересно, — протянул Кайсаров и, совершенно не обращая внимания на насупившихся девиц сзади, жадно наблюдал за ней, словно подмечая каждую мелочь.
Ей в пору было упасть в обморок прямо здесь, перед растущей толпой пятикурсников, но вместо этого Полина до побелевших костяшек сжала кожаный рюкзачок с тетрадями и попыталась прошмыгнуть мимо.
— Куда? Стоять! — рявкнул он, и подхватив девушку за локоть, потащил её к выходу.
— Эмиль! Я думала, мы… — послышался обиженный женский голос сзади, но, Кайсаров никак не отреагировал на оклик, а потянувшиеся к нему женскую руку раздраженно сбросил со своего плеча.