Досье Дрездена. Книги 1 - 15

Батчер Джим

Глава 11

Мне пришлось потратить остаток ночи и добрую часть утра, но я все-таки вычислил, как убить кого-то так, как убили Томми Томма и Дженнифер Стентон. Проверив свои расчеты в пятый или шестой раз, я отшвырнул их на стол и тупо уставился на листки бумаги.

Во всем этом не было никакого смысла. Это было просто невозможно.

А может, мы все просто чертовски недооценивали убийцу.

Я схватил свою куртку в охапку и вышел из дома, не позаботившись о том, как я выгляжу. Я не держу у себя зеркал. Слишком много всяких тварей могут использовать зеркала в качестве окон — или

дверей. Впрочем, я и так знал, что выгляжу как ходячий труп. Зеркало заднего вида в «Студебеккере» подтвердило это. Лицо мое осунулось и заросло щетиной, под налитыми кровью глазами красовались темные круги, а по степени всклокоченности моих волос можно было сделать вывод, что я гонял на мотоцикле сквозь облако жирного дыма. Вот что выходит, если в ваших привычках то и дело приглаживать волосы потными руками. Особенно если заниматься этим четырнадцать часов подряд.

Впрочем, все это не значило ровным счетом ничего. Мёрфи хотела эту информацию; она была ей просто необходима. Дела обстояли паршиво. Собственно, они обстояли паршивее некуда.

Я погнал машину к ней на работу, понимая, что она хочет услышать это из первых уст и с глазу на глаз. Отдел, в котором работала Мёрфи, размещался в одном из ветшающих зданий, входивших в комплекс городского полицейского управления. Оно облезло и кое-где слегка просело в землю — так старый солдат, стоя в строю по стойке «смирно», пытается подобрать отвисшее пузо. На одной из стен виднелись граффити, которые не соскребут до утра понедельника.

Я оставил машину на стоянке для посетителей — в субботнее утро это гораздо проще — и поднялся по крыльцу в дом. Увы, дежурным офицером оказался не мой давний знакомый, старый служака с моржовыми усами, а пожилая матрона с глазами цвета стального клинка. Она с первого взгляда не одобрила ни меня, ни моего образа жизни и заставила меня ждать, пока сама связывалась с Мёрфи.

Пока я ждал, в вестибюль вошли двое полицейских, волочивших какого-то типа в наручниках. Он вовсе не сопротивлялся; скорее, наоборот. Голова его бессильно свешивалась вниз, и он то и дело почти музыкально стонал. Крепостью телосложения он явно не отличался, и вообще он производил впечатление совсем еще мальчишки. Джинсы и куртка были изорваны и перепачканы, шевелюра всклокочена. Копы проволокли его мимо дежурного.

— Обдолбанный вусмерть, — пояснил один из них. — Придется подержать его взаперти, пока он не сможет видеть нормально.

Тетка-дежурная сунула им табель, один из них сунул его подмышку, и они потащили парня дальше, на лестницу. Я терпеливо ждал, то и дело протирая слипающиеся от усталости глаза, пока тетка пыталась связаться с кем-то там, наверху.

— Хмф, — довольно удивленно хмыкнула она наконец. — Хорошо, лейтенант. Я пропущу его к вам, — она махнула мне рукой, чтобы я проходил. Всю дорогу к лестнице я ощущал спиной ее неодобрительный взгляд и непроизвольно приглаживал рукой волосы и щетину на подбородке.

У отдела специальных расследований имелась своя небольшая приемная — сразу за дверью с верхней лестничной площадки. Меблировку ее составляли четыре деревянных стула и продавленный диван, попытка уснуть на котором, возможно, закончилась бы переломом позвоночника. Кабинет Мёрфи располагался в дальнем конце поделенного на рабочие клетушки зала.

Мёрфи стояла за дверью, прижимая к уху телефонную трубку. Вид она имела изрядно побитый. Больше всего она напоминала мне городского подростка, имевшего неосторожность подраться с деревенской шпаной, хотя она и оторвала бы мне голову, доведись ей услышать

от меня такое сравнение. Она ткнула пальцем в сторону приемной и захлопнула дверь у меня перед носом.

Я выбрал себе стул и уселся, блаженно прислонившись затылком к стене. Но стоило мне закрыть глаза, как я услышал визг, доносившийся откуда-то из коридора. Послышался шум борьбы, несколько тревожных восклицаний, а потом визг повторился, на этот раз ближе.

Я отреагировал, не раздумывая — для того, чтобы думать, я слишком устал. Я встал и вышел на лестничную площадку, откуда доносились эти звуки. Налево от меня спускались вниз ступени, направо тянулся коридор.

Из глубины коридора большими скачками бежала ко мне мужская фигура. Это был тот самый человек, который всего несколько минут назад мешком висел в руках тащивших его копов. Он-то и визжал. Я услышал шлепанье подошв, и из-за угла вывернулись двое копов, которых я видел внизу. Оба были, мягко выражаясь, не мальчики, так что бежали, распустив животы, тяжело отдуваясь и придерживая кобуру на боку.

— Стой! — задыхаясь, крикнул один. — Остановите его!

Волосы у меня на загривке стали дыбом. Бежавший прямо на меня человек продолжал визжать — пронзительно, панически, злобно, страстно. Все эти эмоции сплелись в один тугой клубок, и он вышвыривал их из себя этим визгом.

Я успел уловить взгляд безумных глаз, кожаную куртку, старые джинсы — и тут он вылетел на площадку. Руки его оставались за спиной, судя по всему, скованные наручниками. Он явно бежал, не разбирая дороги. Не знаю, видел ли он вообще что-нибудь, но если и видел, мне почему-то не очень хотелось знать, что именно. Он слепо летел на меня, на лестницу, и это угрожало ему самому едва ли не больше, чем остальным.

Конечно, это меня не касалось, но не мог же я просто так дать ему свернуть себе шею на лестнице. Я бросился на него со всех сил, стараясь угодить плечом ему в живот и оттолкнуть назад, как это делают в футболе.

Признаюсь, с футболом у меня в школьные годы дела обстояли так себе. Я врезался в него, но он лишь охнул и вильнул в сторону, в стену. Казалось, он вообще не заметил моего присутствия. Он слепо двинулся дальше, визжа, натыкаясь на стену, но неуклонно приближаясь к лестнице. Я полетел на пол, и голова моя немедленно откликнулась на это болью, пульсирующей в том месте, куда неизвестный ублюдок засветил мне вчера вечером бейсбольной битой.

Возможно, единственное преимущество моего высокого роста — то, что у меня длинные руки. Я перекатился вслед за ним и, вытянув правую руку, вцепился в отворот его джинсов и дернул на себя.

Это сработало. Он заплелся ногами и с размаху грянулся о мощеный керамической плиткой пол. Визг прекратился: от сотрясения у него перехватило дыхание. Он соскользнул на верхнюю ступеньку и застыл там, слабо дергаясь. Копы, отдуваясь, протопали мимо меня и подхватили его с двух сторон.

И тут произошло нечто странное.

Парень посмотрел на меня, и глаза его вдруг округлились, а зрачки расширились до такой степени, когда их можно стало принять за большие черные пуговицы, вставленные в его налитые кровью глаза. Потом глаза его закатились, и он принялся кричать.

— Чародей! — трубным гласом возвестил он. — Вижу тебя, чародей! Я тебя вижу! Я вижу то, что за тобой, вижу тех, кто был прежде, и Его, Того, Кто Идет Следом! Они придут, придут за тобой!

— Боже Праведный, — произнес коп покороче и покруглее, когда они ухватили парня под руки и потянули обратно в коридор. — Вот обдолбался! Спасибо за содействие, парень.