Досье на невесту
Шрифт:
Мама ничего не спросила и, невзирая на бессонную ночь, проведенную в метаниях: звонить в милицию или по больницам, даже не стала ругаться на заявившуюся домой дочь, расплывающуюся в глупой счастливой улыбке и демонстративно вышвыривающую в мусорное ведро части личного гардероба в виде трусиков и лифчика, извлеченных из рюкзака.
– Как дела? – Екатерину Андреевну все еще мучила совесть из-за Романа, так неожиданно променявшего дочь на мать, и тем самым поставившего последнюю в довольно неловкое положение. Дикость ситуации была еще и в том, что смешной рыжий парень никак не шел у нее из головы, хотя Екатерина Андреевна старательно объясняла себе, что эти навязчивые мысли связаны лишь с нелепостью его предложения.
– Эх, мама, – Вика многозначительно улыбнулась и неопределенно качнула головой, словно мама еще не доросла до тех подробностей, которые помудревшая за ночь дочь могла бы ей поведать. –
Мама тут же отступила, не став допытываться и справедливо рассудив, что Вика, когда созреет, сама расскажет. Созрела она примерно через двадцать минут, наполненных многозначительными вздохами, молчанием и сосредоточенным топотом по квартире в ожидании расспросов. Когда Екатерина Андреевна осторожно спросила, будет ли Вика обедать, то, кроме голодного «да», получила и подробный рассказ с налетом легкого вранья и демонстративного безразличия к свершившемуся.
– В общем, все нормально, – завершила свой монолог гордая Вика, теперь по праву считавшая себя женщиной. – Обошлось без психологических травм и потрясений.
– Надеюсь, ты ему этого не сказала? – аккуратно задала наводящий вопрос мама. – Просто имей в виду на будущее: мужчины любят, когда ими восторгаются, даже если тебе это покажется чересчур, то он вполне может посчитать, что ты недостаточно восхищена. Они ранимы как дети, так что не забывай хвалить. Мужчины предпочитают женщин, рядом с которыми чувствуют себя королями или, на худой конец, суперменами.
Судя по удрученному выражению Викиного лица, она либо забыла похвалить, либо вообще перестаралась с демонстрацией собственной независимости и опытности.
Кирилл недовольно тасовал вешалки с одеждой. Из имевшегося цветного тряпья было невозможно скомбинировать приличный костюм, а единственный строгий пиджак совершенно не подходил для дня рождения, на который его пригласили. Его спутница, молоденькая студентка Женечка, с которой он познакомился пару недель назад, строго предупредила: «Только оденься по-нормальному, без пиджаков и галстуков, терпеть не могу такие старомодные прикиды!» Ничего, что могло бы считаться промежуточным вариантом, у Кирилла не было. Когда он приехал в Северную столицу из своего поселка, жизнь большого города показалась ему сплошным, нескончаемым праздником: яркие неоновые всполохи, до блеска вылизанные витрины, глянцевые иномарки и длинные ленты асфальта. Но гордый и величавый город весьма неласково встречал лимитчиков, поворачиваясь к ним своим вовсе не парадным тылом. Кирилл, гордость сельской школы и золотой медалист, к своему удивлению, провалился на экзаменах в политех и вынужден был поступать на вечерний: возвращаться домой было нельзя. Он чувствовал себя наркоманом, одурманенным манящим светом совсем другой, параллельной жизни, и ломку, сопутствующую возвращению в родные пенаты, где при грозе и сильном ветре выключали свет, где телевизор ловил только один канал, и тот с помехами, где не было перспектив найти нормальную работу, а была только одна перспектива – спиться, он мог просто не пережить. Для поступления на вечерний была необходима справка с места работы. Кирилл заметался в поисках связей, и бабулька, сдававшая ему комнату в огромной коммуналке, пристроила его курьером в небольшую фирму. Она сделала это вовсе не из добрых побуждений, просто ее невестка работала там же в бухгалтерии, поэтому теперь бабка могла не волноваться по поводу своевременной оплаты жилплощади новым жильцом. Он быстро подружился с соседями, с сотрудниками, постепенно постигая тайны и законы жизни в большом городе. Первое, что он усвоил: зарплаты хватит только на то, чтобы не умереть с голоду. Это было довольно неожиданно, поскольку в поселке были совсем другие цены и, вообще, другие потребности. Два года он жил в абсолютной нищете, раскладывая по кучкам медяки и напрашиваясь в гости к однокурсникам, когда не на что было купить даже хлеб. Близких друзей у него не было, но в приятелях ходила вся группа: у Кирилла всегда можно было списать, взять конспекты, написанные каллиграфическим почерком, или попросить «шпору» на экзамене. У него было большое будущее, но без денег и связей его честолюбие разбилось бы, как муха о лобовое стекло скоростного автомобиля. Он был лучшим из лучших, но устроиться на работу в приличное место шансов не было. Как только Кирилл появлялся в отделе кадров в своем потрепанном выходном костюме и кроссовках, производя впечатление бомжа, пропившего на данный момент все и вот теперь заявившегося в приличную организацию с целью начать пропивать ее уставной капитал, тут же выяснялось, что вакансию, на которую он претендовал, уже заняли. Причем бедно одетому претенденту даже не предлагали оставить свое резюме, и уже тем более не говорили, что если место освободится, то его
– Кирюха, отстрелялись! С меня обед! Садись!
Внутренне передергиваясь от омерзения, вызываемого собственным бедственным положением и необходимостью, словно побитая собачонка, бежать за каждым, кто обещает кусок мяса, Кирилл сел в машину и вымученно улыбнулся:
– Смотри, разоришься, у меня аппетит хороший.
За обедом они разговорились, и Виталик, производивший в аудитории впечатление полного кретина, оказался неожиданно довольно приятным в общении и совсем не глупым в том, что касалось житейских вопросов.
– Да, на работу тебя не возьмут, сейчас везде встречают по одежке. Шансы найти нормальное место без блата равны нулю. И работа тебе нужна такая, чтобы взлететь, а потом уже держаться на плаву. Поэтому начинать надо с бабы.
Вывод показался Кириллу не совсем логичным, но Виталик пояснил:
– Не просто с бабы, а бабы с большой буквы. И с большими деньгами. Половина нынешних бизнесменов так начинала. У теток с деньгами есть такие связи и возможности, что о-го-го! Это девкам хорошо, они сиськами потрясли, попой подвигали – и сразу в дамки! Нам, мужикам, тяжелее!
– Да, – скептически ухмыльнулся Кирилл. – Тебе тяжело, это точно! Прямо в глаза бросается тяжесть твоего положения!
– А ты меня не попрекай! Родителей не выбирают! Я тебе помочь хочу!
Разговор принимал серьезный оборот. Кирилл еще не знал, но уже чувствовал, что это шанс, и возможно единственный, в его жизни. Если бродячий пес умный, то он никогда не укусит протянутую ему руку, а оближет ее в надежде, что в следующий раз на дружественно раскрытой ладони будет лежать круг колбасы или котлета. Такой котлетой оказалась Елена Николаевна.
Виталик привез Кирилла после обеда домой, вызывая у того смутные опасения по поводу своей, возможно, нетрадиционной ориентации, но двери открыла симпатичная девушка, которую хозяин моментально ущипнул за попу. Девица при этом радостно взвизгнула. Кирилл расслабился.
– Моя горничная, – мотнул головой Виталик. – Не стесняйся, проходи.
Такие апартаменты до этого Кирилл видел только по телевизору, поэтому достаточно сильно робел и смущался своих криво заштопанных носков.
– Короче, так, – хозяин потянул его в комнату. – Долг платежом красен. Времени мало, слушай в темпе. Я сегодня иду на один тусняк, папа велел, для бизнеса надо. Короче, там баб будет немерено. Сейчас мы тебя помоем, приоденем и причешем, так что не зевай.
Перспектива выбраться из нищеты, которая его с каждым днем затягивала все сильнее, словно чавкающая трясина, стоила пары часов унижения. Даже если ничего не получится, он будет знать, что сделал все возможное, чтобы схватиться за соломинку.
Для начала Кирилла замочили в джакузи.
– Я сам, не совсем темный, выйди, – отбился он от Виталика, желавшего похвастаться ванной и лезшего с объяснениями про функции панели управления, похожей на пульт космического корабля.
– Там парфюм на полке, побрейся и брызнись, бритвы в ящике, – провыл в щель Виталик, чувствовавший себя доброй феей.
Когда чистый и благоухающий Кирилл, с полотенцем, обернутым вокруг бедер, вышел из ванной, горничная восхищенно ахнула и захлопала длинными ресницами.
– Виталик, где мое белье? – Кирилл чувствовал себя в полотенце ужасно неловко, и перед грудастой девушкой было неудобно, хотя ей стриптиз явно нравился.
– Возьмешь все новое. Еще неизвестно, чем вечер закончится, – туманно ответил Виталик.
Кирилл прекрасно понимал, что он имеет в виду, и не стал строить из себя деву-мученицу. Раз другого способа вылезти из грязи нет, надо мириться с предлагаемыми обстоятельствами.