Шрифт:
Достоевский-детектив, или Не сердитесь на меня, Федор Михайлович!
В истории принимают участие герои романов Ф.М. Достоевского – «Братья Карамазовы» (Дмитрий Федорович Карамазов, Иван Федорович Карамазов и Алексей Федорович Карамазов), «Идиот» (Мышкин Лев Николаевич, Парфен Семенович Рогожин), «Подросток» (Андрей Петрович Версилов и его сын Аркадий Макарович Долгорукий) и «Преступление и наказание» (Раскольников Родион Романович, его жена Софья Семеновна и его сестра Авдотья Романовна Вразумихина).
С событий, описанных в перечисленных выше произведениях, прошло какое-то время.
В
– Ах, какая женщина! Нет, не надо о ней думать. Нельзя. Но как она мне напоминает Настасью Филипповну! Нет, о ней мне тоже нельзя думать. Хотя какая эта Авдотья Романовна все-таки красавица! И очень она на Наталью Филипповну похожа! Нет, нет, это все в прошлом. Но сколько времени с тех пор уже минуло, а она мне покойница нет-нет да во сне и привидится! Нет, в них определенно есть что-то общее. Взгляд! Да-да, именно взгляд! У Авдотьи Романовны он такой же нервный, я заметил, хотя она все время вуальку на лицо опускает. Нет, как хорошо, что она у меня в доме поселилась, все наши мужчины так оживились. Все. И я тоже…
Теперь же надо познакомить читателей с другими обитателями особняка, и, конечно, с Дунечкой, о которой грезит князь, сидя у окошка. Но начнем мы все-таки с его владельца, который, приехав из-за границы после нескольких лет лечения от болезни, обострившейся после известных событий, связанных с трагической гибелью Настасьи Барашковой и арестом Парфена Рогожина, увы, ее зарезавшего, поселился в просторном двухэтажном доме на окраине города, доставшемся ему в наследство.
Экономкой у него стала Софья Семеновна Раскольникова, дама бедная, но из благородных, которая в эти дни тоже объявилась с мужем в Петербурге и искала места. Муж ее Родион Романович был человек очень настрадавшийся и одно время даже бывший на каторге за убийство двух женщин, но полностью в этом поступке раскаявшийся. И сейчас, помня о том, сколько жена для него сделала, он всегда старался быть ей подмогой и утешением.
Но князю скоро стало очень одиноко в большом доме, и Софья Семеновна посоветовала ему пустить жильцов, тем более, что свободных комнат было более, чем достаточно. Конечно, жильцами приехавших господ называть было неправильно, все они были люди небедные, но каждый из них по каким-то своим особым причинам искал, с одной стороны, уединения, а с другой – некой оригинальной компании.
Словом, таких жильцов было двое. Первый – Карамазов Иван Федорович, он жил с одной стороны от гостиной на втором этаже, вход в которую был сразу с парадной лестницы, а следующими за его комнатами были комнаты князя Мышкина, ими коридор и заканчивался.
Второй – Версилов Андрей Петрович, который жил по другую сторону от гостиной. Он откуда-то из-за границы получал хорошее содержание, и имел как законных сына и дочь, так и незаконных детей от своей крепостной, которой он дал вольную, но на которой так и не женился, хотя был уже долгое время вдовцом. Но детей ее он благородно признал и даже очень ими гордился, особенно сыном Аркадием, который заканчивал Университет и пытался сочинять, как он называл, записки. Комнаты, расположенные рядом с его комнатами, пустовали и Андрей Петрович, заходя к себе, всегда почему-то непроизвольно прислушивался, не доносятся ли оттуда какие-нибудь звуки.
Аркадий же, навещая отца, неожиданно очень сблизился с Иваном Карамазовым на теме сочинительства, и они вместе обдумывали сюжет какого-то романа, который должен был удивить не только Петербург, но и потрясти всю Россию. В свое время Иван Федорович даже публиковался, поэтому и сейчас его часто можно было увидеть сидящим с толстой тетрадью в руках, в которой он что-то черкал.
Был у него брат Алексей, когда-то обитавший в монастыре, но потом его оставивший, чтобы жить после смерти отца, богатого помещика, в родном доме в городе Скотопригоньевске. Там он усердно занялся хозяйством и очень в том преуспел, словом, привел все дела в порядок и даже чуть ли не женился на Лизе Хохлаковой, но передумал. Также он часто приезжал по делам из родового имения в Петербург, живал тут подолгу, ну, и иногда заходил навестить брата Ивана.
Существовал у них еще и сводный брат Дмитрий, несправедливо, по их словам, обвиненный в убийстве отца Федора Карамазова. Алексей Федорович несколько лет хлопотал о брате и, по последним сведениям, наконец, ему как-то удалось доказать его невиновность. Еще стоит добавить, что Грушенька, которая отправилась сопровождать Дмитрия на каторгу, неожиданно для всех с полдороги вернулась, и какое-то время прожила в Скотопригоньевске и, говорят, что у нее в доме ночами иногда видели Алексея Карамазова.
Да, еще надо сказать несколько слов о самом доме князя Мышкина, потому что был он не такой, как все рядом с ним стоящие здания на улице, а необычной формы – полукругом. И на каждом из этажей с одной стороны были комнаты, а с другой – длинные коридоры, проходившие через весь дом.
Лестница с первого на второй этаж была довольно-таки широкой, хотя потом на небольшой площадке делилась на две более узкие и заканчивалась у стеклянных дверей гостиной, украшенных витражами. Над этой площадкой под окнами была небольшая пустая ниша, и Софья Семеновна часто думала, что в нее поставить, потому что ее было сразу видно от парадной двери, но что именно там установить, она так и не придумала.
Также лестница, как все уже поняли, разделяла коридор второго этажа на две равные части, окна которых выходили в небольшой двор странной формы, отделенный от соседних зданий высоким каменным забором. И окна эти были закрыты тяжелыми бархатными шторами какого-то тревожного темно-бордового цвета, сквозь которые лишь иногда пробивался солнечный свет.
Притом коридорчики эти как-то так удивительно в обе стороны загибались, что сложно было увидеть, кто по ним идет и в какие комнаты заходит. Притом шаги из-за лежащих на полу ковров всегда слышались еле-еле, да и вообще любые звуки, будь то разговор или еще что, как-то сами собой здесь быстро стихали. Впрочем, князю Мышкину именно этим дом и нравился.
На первом же этаже коридор был тоже полукруглый, но выходил он окнами в парадный двор, который примыкал к улице, и занавесей тут не было. С другой же стороны его тоже были комнаты, но попроще, чем на втором.
Еще у дома имелся фонтан, который как раз находился в центре дворика и был отделан розоватым гранитом. Он был не действующий, и там никогда не было воды, разве что дождевая, но зато лежал громадный валун с отпечатком сбоку какого-то диковинного цветка из древнего мира. Также на этот огромный камень часто прилетала и подолгу сидела на нем большая черная птица.