Достойны ли мы отцов и дедов
Шрифт:
Немец на разговор не шел, все еще играл в арийца.
— Привяжите его, зафиксируете голову и разожмите зубы. Смилевич, ты, кажется, хотел посчитаться, вырви этому глупому варвару пару зубов, плоскогубцы ты притащил.
Хруст и визг показал, что на войне такая вещь, как милосердие, очень редкое явление.
— Ну что, Маркус, поговорим, пока есть чем говорить? — Выждав положенную паузу, продолжил: — Ну что ж, не хочешь — как хочешь.
В двух словах объяснив Смилевичу, как не по назначению, но тоже весьма эффективно использовать вызывной генератор полевого телефона, я отошел
Остальные эсесовцы видели наше новшество, и их такая перспектива тоже не прельщала. В это время еще бойцы их раздели, так как на них оказалась самая целая форма.
Хватило всего два сеанса стоматологической терапии, чтобы немец, понял, что война — это не только фотографирование на фоне развалин русских городов.
Вот теперь пообщаемся.
— Повторяю вопрос: имя, фамилия, звание.
— Гауптман Маркус Фольтке.
— Хорошо. И стоило играть в истинного арийца и тратить наше время и свои зубы. В каком подразделении служите и задача, которую здесь выполняете.
В общем, запел этот соловушка знатно, и то, что он рассказывал, мне нравилось все меньше и меньше.
Моим вопросом заинтересовался лично начальник Абвера-1, полковник Ганс Пикенброк. Применение нового устройства постановки помех, работающего по избирательному принципу, сразу заинтересовало немцев. В район Могилева была переброшена специальная группа, состоявшая из оперативников и технических специалистов, которые старались найти дополнительную информацию и способы противодействия. Мне в руки попался один из сотрудников подотдела 1-I, который занимался техническими средствами разведки. После того как стало известно, что сотрудник НКВД, отвечавший за применение устройства, остался в Могилеве и очень виртуозно сумел вырваться из города, они получили указание проводить поиски не только меня одного, а всего моего окружения. Они логично предположили, что, судя по тактике действий, я лишь командир группы силового прикрытия, а специалисты должны быть где-то рядом со мной.
Вполне правильные мысли. Но то, что на усиление поисков с фронта сняли батальон СС и привлекли части полевой тайной полиции в регионе, очень насторожило. Надо по-быстрому линять отсюда.
Еще меня интересовало, какие части в данный момент находятся в Могилеве. Оказалось, что только вчера там развернут штаб 2-й танковой группы Вермахта. Соответственно охранных подразделений и патрулей там больше, чем тараканов на кухне алкоголика. Это известие также не способствовало поднятию настроения.
Еще пара часов — и район будет перекрыт.
Но я ошибся в своих подсчетах. На связь вышел Вяткин, который как командир расчета автоматического гранатомета был направлен с Марковым для создания заслона на въезде в село и доложил, что подходит колонна противника в составе трех танков, двух бронетранспортеров и нескольких грузовиков с пехотой. В чистом поле с таким противником нет никаких шансов. Я дал команду скрытно отходить к селу и
Сельчане, ощутившие на своей шкуре, что такое находиться в зоне боевых действий во время обороны Могилева, в панике похватав самое необходимое, разбегались по лесу.
Пришлось в срочном порядке организовывать отход бойцов из села в сторону деревни Запрудье. На окраине леса разместили небольшой пулеметный заслон, чтобы отсечь возможную погоню. Пленных забрали с собой. На всякий случай я разослал разведку на фланги. Немцы никогда лохами не считались, и попытка окружить или зайти с фланга была бы вполне ожидаема.
Раздав команды, с Воропаевым и тремя бойцами я побежал в сторону окраины села, откуда уже доносился рев танковых двигателей. Немцы, как всегда, действовали правильно и логично. Не зная количественный состав противника и есть ли в селе целые немецкие подразделения, они развернулись в боевые порядки и направили в село разведку.
К сожалению, взрывчатки, чтобы заложить пару фугасов, не было, поэтому в поединке с танками приходилось рассчитывать на пять противотанковых гранатометов, захваченных с базы. Для уверенного поражения техники противника ее необходимо заманить в деревню.
Самая медленная часть отряда, с ранеными, уже втянулась в лес и по моему совету разошлась цепью, а не колонной, чтобы не оставлять ярко выраженного следа, по которому, как по проспекту, можно догонять, окружать и уничтожать.
Оставив группу из бывших пленных в количестве десяти человек в качестве резерва, разместил ее вторым эшелоном на случай прорыва немцев. А то будут потом, как в тире, расстреливать бегущих.
Ну что ж, будем работать, как известно, война — та же работа, немцы это поняли раньше всех, поэтому и научились с такой педантичностью громить всех соседей.
По моему плану встреча разведки лежала на нашей основной группе, вооруженной оружием с глушителями. Малой разместился на чердаке дома, снова вооружившись бесшумной снайперской винтовкой ВСС. Марков и Воропаев, вооруженные ПП-2000 с навинченными глушителями, притаились за заборами, по разным сторонам улицы. Я занял позицию чуть левее, вооружившись «Глок-17» с навинченным глушителем. Миронов с пулеметчиком замаскировались недалеко в огороде, удачно выбрав сектор обстрела, чтобы в случае перехода ситуации в громкую фазу положить разведку и «пощипать» в поле немцев, которые шли развернутыми порядками к деревне. Правда, их хватит секунд на тридцать стрельбы, потом просто задавят огнем.
Немцы мудро послали к деревне бронетранспортер с восьмеркой бойцов. Но на самой околице те выскочили из БТРа и разбежались по сторонам, и потом перекатами, под прикрытием пулемета, стали продвигаться в глубь поселка.
Ситуация складывалась не самым лучшим образом. Немцы на боевом режиме уже разместились так, что всех бесшумно и сразу не положишь, надо что-то срочно придумать.
Связался с Вяткиным и срочно приказал ему нарядить одного из бойцов в немецкие шмотки, чтоб он попал в поле зрения разведки, помахал рукой и сразу, не спеша, ушел за дом. Пусть голову ломают, что тут происходит.