Доступ запрещен
Шрифт:
??????????????????????????
В словах Миншенга слышалось глубокое удовлетворение. А в глазах сверкало настоящее торжество и триумф. И в этот самый миг я ощутила, что энергии уже накоплено много, достаточное количество, чтобы вскипятить чьи-то мозги. Я склонила голову к плечу, изучая чудовище, которое вот так спокойно, походя, распоряжалось моей судьбой. А потом чуть качнула головой в знак несогласия:
— Не думаю. Я не собираюсь рожать детей для того, чтобы проверить на них чьи-то научные изыскания.
Миншенг сначала опешил, потом возмутился. А потом на его лице проступило понимание собственной допущенной ошибки. Но было уже поздно. Я ударила.
Кажущаяся простота действий псионика, когда я наблюдала за его работой,
— Дура! — рявкнул на меня Миншенг. — Выжжешь себя и подохнешь! Прекрати! Тебе меня не одолеть!
Я и сама видела, как стремительно утекают последние силы, видела, что выбрала противника себе не по зубам. Но и сдаться на милость разъяренного псионика я просто не могла. Он не из тех, кто не пинает поверженных врагов. И в результате моей слабости в первую очередь пострадает Энрик. Мне-то самой, скорее всего, уже будет все равно. Какая разница овощу, на какой грядке расти?
То ли у меня уже темнело в глазах от слабости, то ли я настолько сконцентрировалась на враге, что мир вокруг будто померк, а видела я лишь цель – разум Миншенга, который требовалось сжечь. От содержащегося в нем количества пси-силы он горел и переливался, будто неоновый, слепил глаза. В другое время я бы полюбовалась этим чудом, невероятным творением какого-то безумного гения. Но сейчас мне было не до любования: чужой разум был угрозой не только для меня.
Как, в какой момент мне в голову пришла безумная идея попробовать позаимствовать пси-энергию, которой мне катастрофически не хватало, у врага? Я не знаю, просто механически совершая атаку за атакой и сжигая щиты Миншенга один за другим, я смотрела на пылающий от переполняющей его энергии разум и завистливо думала, что Миншенг мог бы и поделиться. Все равно ему одному было явно энергии больше, чем достаточно. И едва успела уклониться от внезапной атаки псионика, настолько была поражена родившейся внезапно идеей.
Дальше я действовала исключительно по наитию. Будто кто-то невидимый беззвучно подсказывал мне, как поступить. А если бы кто-то вдруг попросил меня прокомментировать и пояснить свои действия, я бы вряд ли смогла это сделать.
Миншенг, наверное, решил, что я устала и вот-вот сдам свои позиции, сдамся на его милость. Его разум горел от предвкушения и какой-то жуткой потусторонней потребности. Он ждал моей капитуляции. Но ошибся сам.
Всего лишь на пару секунд позднее, чем нужно выставленный новый щит взамен сожженного мной, и вот я уже атакую. Для того чтобы собрать энергию и бросить ее на поверхность разума псионика жидким огнем, промежуток слишком ничтожный. А вот для того, чтобы забросить тонкую пси-нить, узкий прочный канал для выкачки энергии, заранее мной подготовленный, времени хватило с головой. Я даже слегка переборщила, слишком глубоко вонзив свой щуп, так что Миншенг на пару секунд даже подзавис. И этих секунд мне хватило, чтобы будто насос откачать на себя огромное количество энергии.
Чужая мощь будто лесной пожар мгновенно накинулась на мой собственный разум. Казалось, я зачем-то сунула голову в микроволновую печь и включила ее на полную мощность. От боли хотелось орать, срывая голосовые связки. Но тело будто парализовало. Кажется, я в очередной раз переоценила
Воспоминание о брате как будто бы открыло во мне второе дыхание. Из последних сил я собрала украденную у Миншенга энергию, формируя плотный ком, по своей смертоносности могущий посоперничать даже со знаменитой черной дырой, и швырнула его в псионика. Все. Это мой предел. Если сейчас не получится…
Мне кажется, брат Айминя так и не понял, что произошло. Он до последнего жадно и предвкушающе усмехался, презрительно наблюдая за моими потугами. Мне кажется, он даже щиты ставил намеренно слабые. Такие, чтобы у меня получилось их сжечь, но не получилось добраться до разума. Наверное, думал, что это моя последняя атака. Так и вышло. Только последней она стала в первую очередь для него.
Миншенг усмехался и как-то предвкушающе перебирал воздух пальцами. Как будто паук, плетущий свою паутину. В то время, когда к нему летел мой снаряд из украденной у него энергии. Он усмехался, когда сгорающий щит слоями отмершей кожи сползал с его разума. Ликующая усмешечка пропала тогда, когда начало гореть и плавиться его сознание. Миншенг застыл с недоверием и всевозрастающим ужасом глядя мне прямо в глаза. И эти несколько мгновений ступора и решили исход нашей с ним дуэли.
Спохватись он хоть на мгновение раньше, скорее всего, сумел бы подавить и эту мою атаку. Но пси-энергия обладает очень высокой разрушающей способностью, и одного-единственного мгновения хватило на то, чтобы синаптические связи разума сгорели в яростном огне, уже растекшемся по всей его поверхности и сильно притушившем агрессивное сияние его силы.
Сложно сказать, как долго псионик горел, сжигаемый собственной пси-энергией. Это могло длиться мгновение, а могло – целую вечность. Я держалась из последних сил, наблюдая за его агонией только потому, что обязана была убедиться, что сделала все возможное для спасения Энрика и остальных. И с облегчением позволила сознанию соскользнуть в холодную ватную темноту, когда последний огонек, свидетельствующий об активности живого разума медленно и с облегчением погас. Я справилась. Энрику теперь ничего не угрожает. Он будет жить. С коггом он справится, я успела настроить автопилот и передачу сигнала. Значит, с ним все будет хорошо. А я… Я слишком устала…
***
— …заткнись, щенок! Не думай, что ты умнее меня!
Ярость в этом знакомом мне голосе накатывала волнами, хоть сам голос звучал приглушенно и странно. Как будто говоривший находился то ли в пещере, то ли в каком-то помещении с очень странной акустикой: звуки были гулкими, неприятно били по ушам и накатывали как прибой. То захлестывали с головой и звучали как сквозь толщу воды, то отдалялись и становились едва различимы. Я поморщилась и повертела головой, чтобы избавиться от наваждения, хотелось крикнуть, чтоб шли ругаться куда подальше от меня и дали поспать, а то я чувствовала сковывающую, свинцовую усталость. Но тело мне почему-то не подчинялось… Странно. Что со мной произошло? Я так не уставала даже в первые дни в Академии…
— Она же твоя дочь! — яростно прошипел в ответ еще один знакомый голос. Вот только вспомнить его обладателя у меня почему-то не получалось. Я точно знала, что мы знакомы, что нас что-то связывает… Но вот что?.. Память молчала. И я начала прислушиваться уже более заинтересованно в попытках определить, кто это ругается возле меня: — Как ты можешь так относиться к своим детям? К своей плоти и крови?
— Это ты на себя намекаешь? — насмешливо-мерзким тоном поинтересовался первый голос. — Или на нее? Так девчонку я не знаю и не чувствую себя ее родителем. Один-единственный сперматозоид совершенно ничего не значит для мужчины… Тебе ли не знать? — Голос стал вкрадчивым на краткое мгновение. А потом презрительно и наотмашь нанес удар: — Или ты про себя? А как же тогда инициированное тобой же признание родства на основании генной экспертизы? Неужели еще не успел поинтересоваться результатами?