Доступна и беззащитна
Шрифт:
Неужели дедушка дал ему мой адрес? Больше некому! А ведь я взяла с него обещание, что он так не сделает.
Коля бухнулся на колени и сказал:
— Я приехал к тебе извиниться. Прости меня, пожалуйста, я был дураком! Я злился и ревновал. Я даже хотел тебя убить. Какая же я скотина!
— Убить?!
— Утопить, — откровенно признался Коля, — а потом сказать, что это случайность. Помнишь, как Петрик утонул в девятом классе? Его ещё искали баграми целую неделю…
— Коля, ну какой Петрик, царство ему небесное.
— В субботу, — ответил Коля, но с коленей не встал.
— Сегодня понедельник, — напомнила я.
— Я сначала сходил в кофейню, про которую говорил дед Иван, но там сказали, что ты уволилась в прошлом году. Тогда я пришёл сюда и решил тебя дождаться. Я должен был извиниться, меня совесть загрызла.
— И сидел тут два дня?
— Да, боялся тебя пропустить. Ел «рафаэлло», которое купил тебе в подарок, спал на лавочке.
— А почему не позвонил? Наверняка дедушка и телефон мой дал.
— Ты достойна, чтобы стать перед тобой на колени, а не просто позвонить по телефону.
Хорошо ответил. Мне никто такого не говорил. И никто не хотел утопить меня из любви и ревности. Вот было бы забавно, если бы придумка Молчанова воплотилась в реальность. Вот бы он удивился.
— Ладно, вставай уже, пойдём домой.
Я лежала в ванне, в которой шипела и растворялась соляная бомбочка. Поверхность воды подёрнулась маслянистой плёнкой, прибывала пушистая пена, пахло спелым сладким манго. Ступнями я перекатывала бомбочку, то прижимая её к стенке ванны, то отпуская.
Заглянул Коля:
— Я в морозилке пельмени нашёл. Сварить?
— Свари.
— А лаврушка и перец есть? А сливочное масло?
Он пытался отвести от меня глаза, но они ему не подчинялись. Скользили по стенам, раковине, разноцветным флаконам на полочке, махровому половичку, но неизбежно останавливались на моём обнажённом теле. Меня смешила эта ситуация — но не по-хорошему, а по-злому. Поднимала во мне что-то тёмное, несвойственное ранее. В промежности у меня щипало, кожа ещё горела от пальцев Юрия Георгиевича, а перед глазами извивалась белая резинка от мужских трусов. Надо съездить в Стокманн и купить себе такие трусы. Надевать их на ночь вместо пижамных шортов.
— Коля, иди сюда, сядь, — я похлопала по бортику.
Он зашёл и сел.
— Знаешь, где я провела выходные?
Он помотал головой.
— Я была в гостях у мужчины. Он мне нравится как человек, но я его не люблю.
Коля отвернулся.
— Не хочешь меня утопить? — я сползла под воду, пуская пузыри и расплёскивая пену.
Он схватил меня и вытащил наружу, прижимая к себе:
— Не смей так говорить! Я никогда не причиню тебе вреда! Я сказал об этом потому, что хотел открыться тебе, чтобы ты поняла, как сильно я тебя люблю, чтобы поверила, что я раскаиваюсь…
— Я верю тебе, Коля. И я тебя не боюсь. Пусти.
Он послушно меня отпустил и я плюхнулась в свою манговую ванну.
— Давай договоримся так: я позволю тебе находиться рядом со мной, но ты должен выполнять следующие условия: не прикасаться ко мне без разрешения, ни о чём не спрашивать и не говорить о своей любви. Я и так помню, что ты меня любишь. Согласен?
Если бы три недели назад мне сказали, что я поставлю подобные условия Коле, — моему Коле, — я бы не поверила. Что-то поменялось за это время — ощущение себя и своего тела, ощущение границ окружающего мира, отношение к людям. То же самое случилось после первого секса. Тогда тоже многое поменялось. Практически всё.
— Я согласен, — тихо ответил Коля.
Я улыбнулась ему.
После того, как Коля сходил в душ и приготовил обед из найденных в холодильнике продуктов, мы оба начали клевать носами. Сказывался недосып последних дней.
— Будешь спать на полу, — сообщила я, доставая из шкафа одеяло, подушку и гостевой комплект белья. — Матраса нет, но есть туристическая пенка, надо?
— Спасибо, — ответил Коля, — пенка — лучше, чем лавочка.
— А работу ты бросил? Кто возит директора леспромхоза, пока ты в городе лавочки околачиваешь?
— Не бросил пока, взял отгулы. Но если хочешь, я уволюсь и перееду в Питер.
Я повернула жалюзи, и комната погрузилась в полумрак. Легла в кровать, натянула одеяло до шеи:
— Потом поговорим. Спокойной ночи, то есть дня, — и тут же провалилась в сон.
Я доступна.
Любой может приехать в контору на Васильевском острове и выбрать из тридцати девушек ту, на которую член встанет уверенно и крепко. У разных мужчин встаёт на разных девушек, и Василий Иванович этим пользуется.
Из некоторых девушек он лепит светских красавиц — таких, с которыми не стыдно появиться на пафосном приёме или гламурной вечеринке: длинные ноги, высокая грудь, пухлые губы, гибкая талия. Мужчины будут пожирать её глазами, а женщины выискивать следы ботокса и шрамики под мышками или за ушами. Капсулярная контрактура, отёк кончика носа, неплотно закрывающийся глаз, кривая улыбка — всё будет подмечено, обсуждено и осмеяно. Карьера красавиц обычно заканчивается лет в тридцать-тридцать пять: на пятки наступает новое поколение, энергичное и голодное.
Из других он делает «подруг» для мужчин. Внешняя красота отходит на второй план, а на первый выдвигаются человеческие достоинства: умение слушать, хохотать над бородатыми анекдотами, готовить гуляш по-венгерски, немного разбираться в политике и сосать так, что мёртвый кончит. Это крайне ценные навыки. Иногда такие девушки выходят замуж за клиентов. Карьера может продолжаться до бесконечности.
Из третьих он ничего не делает. Он выбирает симпатичных девочек без лишнего гонору и продвигает их как «экопродукт». Всё натуральное: волосы, тело, желания, мысли. Гляди, это обычная девочка с улицы — прикоснись к цветущей юности, вернись во времена молодости и реализуй то, что не смог реализовать тогда. Хочешь — воспитай под себя. Хочешь — просто трахай. Никто не скажет тебе «нет». У этой категории больше всего рисков не найти постоянных клиентов, но и больше шансов найти состоятельного покровителя на долгие годы. Всё зависит от того, клюнет на тебя мужчина или нет. К сожалению, на это повлиять невозможно: мужчина выбирает тебя не за достоинства, а подчиняясь импульсу, эмоциональному порыву, телесной тяге или зову сердца. Все непредсказуемо.