Дотла
Шрифт:
Почему в поликлинике, спросите? Да более подходящее место для нашей работы даже и искать бесполезно! Все так идеально складывается. Никаких тайн, никаких аномальных явлений. А если и случилось чудесное выздоровление, есть на что списать. Смотрите. Походил пациент в поликлинику, поторчал в очередях, вырвал с боем карту, пробился к врачу, выскреб зубами рецепт - и, пожалуйста! Лучше чувствовать себя стал, боли прошли, не кашляет. За счет чего, спрашивается? Правильно, помогло лечение, процедуры, наконец, хорошие лекарства, купленные за бешеные деньги.
– Какая разница, найду я вам карту или нет?! Без пяти семь
Сухим щелчком хлопнули створки жалюзи на окошке регистратуры. Распаленная очередь еще продолжала воевать, однако люди из хвоста уже обреченно потянулись к выходу.
Ну, вот и все - можно домой. Только заскочу резерв проверить. Да и цветы Ирке надо купить - три года знакомства завтра, попышнее бы обставить, а то опять обидится.
Резерв - штука такая, с ней лучше не шутить, а то сам в одночасье ноги протянешь. За подробностями - опять же к паучникам, а я постараюсь по-простому объяснить. Возможности хилера не безграничны. Даже наоборот, очень даже и конечны, вон уже семеро наших в Отстойни-ке навсегда замариновались. Хилер - как бы человек с очень большим запасом здоровья. Хилера почти невозможно убить - разве что расчленить на куски и раскидать в разные стороны. Или взорвать, например. Одного нашего, говорят, у пожарных нашли, он весь медалями обвешан был - человек тридцать на пожаре спас. И все удивлялись - как это так: парень в огне минут по пять пропадает, а возвращается - ни следа ожогов?
Мы никогда не болеем, почти не устаем, в нашей крови дохнет вся болезнетворная пакость, любая рана заживает в секунды. Ирка, помнится, до смерти перепугалась, когда я руку на пикнике порезал. Собралась меня чуть ли не в реанимацию везти, еле отговорил. Зато после того, как на ее глазах затянулась рана, многое объяснять пришлось. Главного только я ей не сказал. Правильно, думаю. Ну, были проблемы с печенью, ну, прошли сами собой - с кем не бывает! Молодой, здоровый организм справился с болезнью. Пусть так и дальше думает...
Ведь хилер не просто сам здоров как бык. Он еще всем этим и с другими поделиться может, если обучен, конечно. И главное тут - не переборщить. Не отдать слишком много, а то и самому не останется, и, как спидозник, ско-пытишься в момент от первого же сквозняка или пореза. Телеграф слухов доносит, что были уже такие случаи, вроде как во Владике и еще на Севере где-то, в Мурманске, что ли... Там аппаратура похуже, чем в столице, вот и не уследили ребята - вокруг столько больных людей, они просто помочь хотели, всем...
Так что за резервом следить надо, неровён час - исчерпаешь, тогда всё, прямая дорога на пенсию.
Стеклянная крестовина вынесла меня на улицу. Сразу навалилась безысходная жара, придавила к земле. Душный, наполненный пылью воздух, казалось, стоял неподвижно, люди с безумными глазами рассекали его, будто осязаемую преграду. Ладно, метро здесь недалеко. Площадь пересеку - и в переход.
Внизу стоял гулкий неумолчный шум. Десяток веселых студентов шумно покупали пиво. Продавец пиратских видеокассет, пряча глаза, втолковывал какому-то лоху, что "вот это самый последний хит". Стайка девчонок с роликами через плечо, над чем-то громко смеясь, не преминули смерить меня оценивающим взглядом. Крепкий парень в металлистическом прикиде обиженно гудел в трубку: "Я тебя уже полчаса жду!". Рядом с ним лихорадочно рылся в потрепанной телефонной книжке щупло-ватый подросток, пытаясь одновременно воткнуть в приемное гнездо карточку. Получалось плохо. С другой стороны тянулся ряд аляповатых палаток. В них продавали всё, в основном - плохое, дешевое и китайское. Ага. Вот и цветочный...
Я начал проталкиваться к заставленному жестяными вазочками прилавку. Одуревшая от жары продавщица пшикала из пульверизатора на букеты и на себя.
– О-о! Пардон...
Неудачно получилось: на витрину отвлекся - Ирка хризантемы любит, а их здесь я чего-то не вижу. Извини, парень.
Чернявый кавказский красавец сверкнул белоснежными зубами из курчавой бородищи:
– Ничего.
Забавный у парня пакет, огромный, весь белый, лишь в верхнем углу, почти у ручек, изображение двух скалящихся шахматных коней. Веселые такие лошадки, черные, с огненно-красными глазами...
Когда из перехода гуськом потянулись перемазанные в саже спасатели с носилками, журналисты, растолкав немногочисленный омоновский заслон, рванулись к ним с микрофонами.
– Сколько жертв?
– Убитые есть? Сколько раненых в критическом? Довезете?..
Эмчаэсовцы в грязно-оранжевых робах хмуро и устало смотрели из-под потных челок и почерневших от копоти касок, молчали. Журналисты настаивали, напирали, тыкали объективами камер прямо в носилки, крупным планом выдавая в эфир перепуганные лица жертв. Кто-то из известных телекомментаторов уже нудно бубнил в микрофон о разгуле террора и призывал президента выполнить, наконец, свою обещанную угрозу.
Вдруг журналистская братия хищно метнулась в сторону: появился пресс-секретарь мэрии. Этот уж молчать не будет. И точно, мягким баритоном зарокотал хорошо поставленный голос уверенного в себе и в "озвучиваемых" текстах человека:
– ...семнадцать легкораненых, трое от госпитализации отказались, двое с ожогами средней тяжести и один в тяжелом, почти критическом состоянии. Жертв нет. Террористы рассчитывали запугать население нашего города...
Никто и не замечал, как с величайшими предосторожностями по залитым углекислотной пеной ступенькам осторожно передают с рук на руки страшный предмет. Спасателям пришлось взрезать оплывший восковыми каплями пластик прилавка. Бесформенный кусок когда-то красивой цветочной палатки, отдаленно напоминающий контуры человеческого тела, спешно грузили в реанимацию, когда кто-то из медиков расслышал сдавленный шепот.
– Тихо!
– крикнул он.
– Тихо. Он хочет что-то сказать. Запекшиеся, почерневшие губы бессильно кривились, но из горла наружу рвался все тот же вопрос:
– Сколько погибших?
Пожилой медик потемнел лицом, едва не уронил носилки от неожиданности.
– Успокойтесь. Всё в порядке. Все живы. И вас сейчас в Ожоговый привезем. Там вас починят, не волнуйтесь...
– Хоро... шо, - неслышно шептал раненый, - что... хватило... на всех... у меня... всего... семь метров... Жал... ко... только... резерв... ис... черпан... в Отстойник... теперь.
– Да какой Отстойник!
– спасатель подал носилки в нутро машины, на секунду наклонился к раненому, кивнул ему.
– Бросьте вы эти мысли. Подлечим - будете как новенький! И не таких вытаскивали... Поехали, ребята!