Доверься мне

Каллихен Кристен

— Привет, Коринн. — Я целую ее гладкую щеку, вдыхая знакомый аромат мыла с запахом сирени. — Я тоже скучала.

Независимо от времени и места, Коринн неизменно при параде. Сегодня ее губы блестят коралловым блеском, серебристо-стального цвета волосы коротко подстрижены, а на руке звенят золотые браслеты, когда она похлопывает меня по плечу, а затем улыбается Джону.

— Я вижу, ты привела с собой друга.

Джон останавливается в дверном проеме кухни.

— Джон Блэквуд. Спасибо, что пригласили, мэм.

—

Ох, ну что за мэм. Вы заставляете меня чувствовать себя старой. Я выгляжу старой? — поддразнивает она.

Щеки Джона вспыхивают.

— Совсем нет, мэм… э-э-э…

— Называйте меня Коринн, — разрешает она, избавляя парня от страданий.

А потом провожает нас в большую, яркую кухню, отремонтированную в прошлом году, с темными деревянными шкафчиками и зелеными гранитными столешницами. И хоть я никогда не скажу этого Коринн, часть меня скучает по старой обстановке в стиле восьмидесятых, с ламинированными шкафчиками, столешницами из грубо обработанного дерева и выложенным серой плиткой полом.

Новый дизайн красив и полностью в стиле Коринн, но здесь нет ощущения дома, как было в старой кухне. Хотя пахнет здесь так же: теплом и гостеприимством, жарким, от запаха которого рот наполняется слюной.

Мы с Джоном снимаем куртки, и Коринн цокает.

— У вас обоих намокли штаны. Давайте посмотрим, что можно с этим сделать.

Несмотря на протесты, Коринн уводит нас, отправляя Джона в гостевую ванную комнату, а меня — в спальню их дочери Люсиль. И вскоре я уже одета в ярко-розовые штаны для йоги, которые девочка оставила, уезжая в колледж. Я встречаю Джона в коридоре и улыбаюсь. На нем старые спортивные штаны Хэнка с эмблемой академии ВВС, и они немного тесноваты.

— Секси, — говорю я, бросая взгляд на выглядывающие из-под коротких штанин щиколотки.

— Ты еще не видела мой зад, — шепчет он, походкой модели проходя немного дальше по коридору.

Штанишки действительно облегают его задницу, как у распутника. Но ему идет. Я издаю волчий вой, и он, оглянувшись через плечо, подмигивает перед тем, как вернуться ко мне. Вопреки опасениям, что Джону не понравится этот визит, он выглядит расслабленным, даже счастливым. Но стоит нашим взглядам встретиться, и юмор из его глаз исчезает.

— Ты сказала, что у тебя нет семьи.

Комментарий застает меня врасплох, и мне приходится приложить усилия, чтобы сохранить нейтральное выражение лица.

— Ее нет.

Мое поведение максимально прозрачно, и мы оба это знаем. Джон наклоняется, изображая театральный шепот.

— Не знаю, заметила ли ты, Кнопка, — он бросает взгляд в сторону кухни, где приветственно горит свет и откуда слышится приглушенный разговор Коринн и Хэнка, — но думаю, заметила.

В коридоре полумрак, однако я чувствую себя словно под софитами.

— У них есть собственный ребенок.

В лучшем случае слабый аргумент, но как объяснить ему, что хоть и

люблю Коринн и Хэнка, я не желаю унижаться, выпрашивая возможность стать частью их семьи. Это будет похоже на жалость или милосердие, потому что они видели, как меня бросили. Я люблю их, но не могу в них нуждаться.

Тишина становится неестественной, когда я переступаю с ноги на ногу и пытаюсь что-то сказать. Джон смотрит на меня еще мгновение, а затем обнимает. Я напряженно стою в его объятиях, но он, кажется, не возражает. Легонько целует меня в голову.

— Позволь любить себя, Стелла-Кнопка. Ты этого заслуживаешь.

Не дожидаясь ответа, Джон берет меня за руку и ведет в кухню.

Ужин накрыт за кухонным столом, и я принимаюсь за еду, на удивление голодная. Или, может, дело просто в кулинарном мастерстве Коринн.

— Стелла, ты сегодня летала? — интересуется она.

— Я катала Джона, — поясняю между укусами тушеного мяса и запеченного картофеля. — Показывала ему трюки.

Хэнк улыбается.

— Выгрузили блевотные пакетики?

Сидящий наискосок от меня Джон сдерживает улыбку. Он в курсе, что над ним подшучивают.

— На самом деле, — отвечаю я, — думаю, что создала новообращенного.

Джон кивает.

— Так и есть. При этом охре… чертовски меня напугав. Я понятия не имел, что Стелла так умеет, — сообщает он преимущественно Коринн, поскольку Хэнк все никак не перестает коситься на него, как будто ожидает, что Джон украдет столовое серебро.

Логика подсказывает мне, что причина в том, что он видел, как мы зажимаемся, но поскольку мужчина не относится ко мне, как родитель, мне непонятно, почему Джон ему не нравится.

— Стелла — прекрасный пилот, — произносит Хэнк, прищурившись. — Внимательная, с ясной головой, но при необходимости способна мыслить нестандартно. — Это самый большой комплимент из сделанных им, и я ловлю себя на мысли, что хочу нырнуть под стол в попытке скрыть румянец. — Правда, когда ей было шестнадцать, она хотела проскочить обучение и сразу подняться в небо, чтобы выписывать там петли. — Он фыркает. — Будь ее воля, она бы перелетела Атлантику.

— Между прочим, отличная идея, — улыбаюсь я.

Джон усмехается.

— Какой Стелла была в подростковом возрасте?

— Ниже, — подмигивает мне Хэнк.

— Стройнее, — уныло дополняю я.

Коринн касается моего плеча.

— Кожа да кости. — В ее взгляде мелькает тень, и она поджимает губы, а потом снова расслабляется. — Но мы нарастили немного мяса на этих костях.

Я понимаю, что она вспоминает об отсутствии родительских инстинктов у моего отца. Это выражалось, среди прочего, в том, что он забывал меня покормить. Будучи голодной, я часто прибегала сюда, чтобы поесть. Ужин оседает камнем у меня в желудке, и тот сжимается. Я запихиваю еду в рот, потому что действительно голодна, или по привычке?