Доверяю тебе
Шрифт:
Они здесь.
Окна дома были закрыты ставнями, и только из одного пробивались лучи света изнутри дома. Рванув к входной двери, я резко дернул за ручку, но она не поддалась, потому как была заперта изнутри. Я снесу ее к чертовой матери, мне нужно увидеть Сашу. Я принялся бить кулаками по двери, отчего удары отдавались эхом по всему проулку. За дверью послушались шаги, а затем снова тишина. Андрей подошел ко мне:
— Дай-ка, я попробую, — в руках его была выдерга.
И с ее помощью нам удалось открыть эту деревянную дверь.
Первое, что я увидел, когда вбежал в дом это небольшая печка посреди комнаты, повсюду пахло сыростью. А потом я увидел его, ублюдок не успел
— Влад, хорош! Хватит с него! — кричит друг, держа меня за плечи, словно бешенного пса на привязи.
— Отпусти меня, я еще не закончил! — продолжаю вырываться из его хватки.
— Он никуда не денется. Иди к Саше, — уже тише сказал друг и отпустив меня, оттолкнул в сторону.
И от его мрачного тона, у меня прошел холод по коже.
Он нашел ее? Где она? Почему не привел ко мне? Я хочу видеть Сашу!
— С ней все в порядке? Где она? — озираясь по сторонам я искал ее, но не находил.
— Влад, — друг сжал мне плечо. Что с его долбаным голосом, он собирается сказать мне, что ее здесь нет? Почему он опустил голову?! — Она слева в комнате, — Друг вложил что-то мне в руку, а затем указал подбородком направление.
На не твердых ногах, пытаясь идти быстрее, я старался делать шире шаг. Но неожиданная усталость разом накатила на все тело, и этот дверной проем, казался на недосягаемом расстоянии. А еще липкий страх. Я боялся увидеть то, что в этой комнате. Пугала внезапная тишина. Я слышал только гул сердца в ушах и скрип старых деревянных досок на полу под ногами. Войдя в комнату, при тусклом свете, напротив, я увидел старый комод. Где Саша? Лихорадочно повернул голову направо, к окну и замер.
Она не двигалась.
— Саша! — закричал и подбежал к ней. Это был не крик, а жалобный рев отчаяния, — Саша, Саша, — повторял я снова и снова.
Упав на колени возле ее тела, я было потянул к ней руки, чтобы прижать к себе. Но на секунду отпрянул. Тяжело дыша, чувствую, что горло стянул спазм, только сейчас заметил, что она не просто лежит на полу, а висит на руке, что пристегнута наручником к спинке кровати. Рука неестественно вывернута, и казалось, вот-вот оторвется. Мельком изучая ее тело, опустил взгляд ниже и увидел, что ее джинсы спущены до колен. Повсюду кровь, море чертовой крови!
Черт возьми, гребаный ублюдок! От осознания того, что с ней произошло, меня настигла тошнота.
Наклонившись, дрожащими руками, осторожно натягиваю джинсы на ее бедра.
— Отстегни ее, — слышу голос Андрея за спиной.
— Убирайся отсюда! — кричу во все горло на него. Не хочу, чтобы он видел ее. Пусть убирается вон из этой комнаты!
— Влад, — слышу его тихий голос.
— Я сказал, проваливай на хрен! — ору громче, откуда берутся силы, не знаю. Неужели не ясно, пусть оставит нас в покое! Шаги за спиной, дают понять, что он оставил нас.
Из моей руки что-то выпадает и глухо звенит об пол. С трудом понимаю, что это был ключ от наручников, что ранее вложил мне в руку друг. Схватив его, расстегиваю наручник и высвобождаю ее правую руку. Наручник изрезал ее тонкую кожу, вместо него теперь остался порез, из которого сочится кровь.
Действую машинально, не думая о том, что не дышу, и не чувствуя ничего. Все
— Потерпи, Саш, потерпи милая, скоро мы будем в больнице, — бормочу я, аккуратно поднимая ее с пола. Как можно мягче стараюсь идти в направлении выхода отсюда, чтобы только лишний раз не шелохнуться и не потревожить ее израненное тело.
— Влад, — слышу ее тихий шепот, опускаю голову и смотрю, как она пытается открыть глаза, но жмурится от боли.
— Я здесь, все будет хорошо, маленькая. Только ничего не говори, — шепчу я, но она пытается снова, что-то сказать. Вижу, как ей тяжело произнести слова, будто в горле что-то застряло, и они даются с огромным трудом.
— Я… я держалась до… последнего.
— Молчи, малыш, прошу, ничего не говори сейчас, — сердце кровью обливается, когда она пытается договорить, медленно глотая. Я остановился, с горечью глядя на нее и пытаясь дослушать до конца.
— Я должна была… увидеть тебя еще раз… должна. — Саша медленно закрыла глаза, и ее тело обмякло в моих руках, она снова потеряла сознание.
Я тихо наклонился к ней и коснулся ее измазанного кровью виска губами. Не в силах больше сдерживаться всю боль, что сковала мое тело, я зажмурил глаза изо всех сил. В носу защипало, а из глаз потекли слезы, я пытался сдержать их, сжимая веки сильнее, но это не помогало. Я не помню, когда последний раз плакал, да и плакал ли вообще. Но сейчас, когда мне хотелось кричать, сметать все на своем пути, убить того ублюдка, что истерзал ее тело, я мог только дать волю этим гребаным слезам. Слезы, глупые, бессмысленные струились по щекам, и я был не в силах их остановить. Я ничего не мог изменить, не мог избавить или облегчить ее боль. И все, что оставалось мне, это увезти ее как можно дальше от этого кошмара. Поэтому я продолжал идти, прижимая ее к груди. Оплакиваю девушку, которую, кажется, потерял.
Глава 33
Сколько часов прошло с тех пор, как я оказался в этой больнице, не помню. Два часа, ночь, а быть может, целые сутки? В который раз взглянул на часы, в глаза будто песок насыпан, еле видно циферблат. Я напрягся, сфокусировал обзор и сумел разглядеть как большая стрелка, нервно спешила — доходит восемь утра. По длинному коридору хожу бесчисленное количество минут, не находя себе место. Сидеть уже больше не могу, да и ходить, из одного конца коридора в другой — тоже. В который раз тяжело опускаюсь на скамью возле дверей реанимации. За последний час оттуда никто не выходил. Как ни пытался узнать у персонала, что с Сашей, бесполезно все. Медсестры и врачи, что бегают туда-сюда, только извиняются и бегут прочь от меня по своим делам. Спешат, чтобы помочь моей девочке, о состоянии которой я ничего толком не знаю. Чем больше проходит времени с момента начала операции, тем сильнее я нервничаю, ощущая себя настолько дерьмово, что жить не хотелось. С каждой минутой, ожидание становилось напряженнее, и просто сидеть и ждать неизвестно чего — было мукой. Сейчас главное, чтобы она была жива и нанесенные травмы были совместимы с жизнью. Ведь если операция затянулась настолько, значит, они делают все возможное, ведь так?