Доза
Шрифт:
– Присядем? – с трудом выдала я, обошла его и села на лавочку. Он встал напротив меня. Что ж, я была готова к тому, что он будет делать все по-своему. Я заставила себя посмотреть на него: все та же полуулыбка, все тот же взгляд в меня, все та же абсолютная уверенность в себе.
– В общем, слушай, – выдохнула я и продолжила, – начнем с простого. Каждый день мы можем задать друг другу только один вопрос. Отвечать можно только правду, соврать или сказать «не знаю» нельзя. Естественно, ложь это или нет, проверить невозможно, но так ведь
– Согласен. Стоп, это был твой вопрос?
– Это был пример, как делать нельзя: подлавливать на мелочах и прочее в этом духе, это не считается. Врать нельзя, но можно отказаться отвечать на вопрос. Либо говоришь правду, либо отказываешься от ответа.
– И в чем тогда смысл? Ты можешь просто отказаться отвечать на все вопросы, – он вопросительно поднял брови.
– А в чем смысл мы сейчас придумаем. Например, по итогам недели, тот, кто не ответил на большее количество вопросов, проиграл, и должен… хм, вот здесь я застряла. Шоколадку? Косарь?
– На деньги? Серьезно? – он состроил гримасу, – мотивация неплохая, но банально. Я не играю на деньги с девушками.
– У меня нет других идей, давай, раз я придумала правила, ты придумай, на что играем. Что придумаешь, то и будет.
– Ладно, – на пару секунд он нахмурился, после чего его губы медленно растянулись в улыбке, а глаза сощурились еще сильнее, – на желание, – он сказал это тихо и таким голосом, от которого сердце с грохотом упало вниз. Нет, я не жертва, ты не будешь чувствовать себя хозяином всех ситуаций, даже не думай.
– Хорошо, – я усмехнулась, – только надо обозначить рамки…
– Ну нееет, это не интересно, – лениво протянул он, снова скорчив недовольное лицо.
– Условие только одно. Желание не должно быть таким, за которое нас могут арестовать или выгнать с работы. Например, если ты скажешь мне пройтись в трусах по территории или потрепать за щеку генерального директора или что-то подобное. Это единственное условие, – я прищурилась и посмотрела ему прямо в глаза.
– Договорились. Каждый день здесь в это время?
– Нет. А если у кого-то появится срочная работа или назначат внезапное совещание, или еще что-то. Я несколько раз в день бегаю по территории, а ты выходишь курить. Поэтому, давай встречаться каждый день в 12:00. Если кто-то не сможет в это время, пусть заранее оставит записку, скажем, в дупле вот этого дуба, – я кивнула в сторону огромного дерева, росшего неподалеку, – и напишет, когда сможет.
– Почему такие странные правила?
– А почему ты согласился играть? – мне надоело смотреть на него снизу в верх, и я медленно встала, оказавшись прямо напротив него: мы оба молча ухмылялись и продолжали это затянувшееся противостояние взглядов.
– Это твой первый вопрос?
– Нет. Можешь начать первым.
– Ты прекрасно знаешь мой первый вопрос, он не изменился. Как. Тебя. Зовут?
– Алиса. Дата твоего рождения? – он рассмеялся.
– Даже не хочешь сначала
– Можешь. Завтра. Так что?
– 13 февраля.
– А год?
– Мне 25. Сама посчитаешь?
Я выдохнула с облегчением. Это замечательно, мне в августе исполнится 24, а на мои игры слишком взрослый бы не согласился.
– Отлично. До завтра, – я развернулась и направилась к своему корпусу.
– Ты не захотела знать, почему я согласился? – раздался за спиной его голос. Я обернулась, одарив его широкой улыбкой.
– Я не задаю вопросы, на которые знаю ответ.
Эта игра была лишь началом, она не стала частью нашей основной игры, однако она установила для нее первое правило: говори правду или не отвечай.
***
До конца рабочего дня я пребывала в состоянии сумасшедшей эйфории. Улыбка не сползала с моего лица. Конечно, теперь я обрела уверенность в том, что каждый день буду получать небольшую часть необходимой мне дозы. Мой план удался, главное, держать себя в руках и не думать при каждой встрече о том, как он вцепится в тебя и повалит на землю, придавив сверху своим телом. А если попытается, не допустить этого. Ни за что.
Альф почувствовал мое хорошее настроение сразу, как я зашла в квартиру, и поприветствовал меня оглушительным лаем. Мы валялись на полу в комнате, я со смехом трепала его за шею, а он тыкался в меня носом, норовя облизать. Если в моей жизни и есть поступок, о котором я уверенно могу сказать «правильный», это то, что я завела собаку. Он грустит вместе с тобой, радуется вместе с тобой, и будет любить тебя всегда, как и ты его. Друга лучше просто не найти.
– Опять устроили возню, – в дверях, с улыбкой качая головой, показалась мама, – ты чего такая веселая?
– Разве я бываю грустной? – рассмеялась я, почесывая Альфу живот.
– Сегодня ты необычайно радостная.
– А зачем грустить? Правда, Альф? – тот ответил убедительным гавканьем, а мама, подозрительно покосившись на нас, скрылась за дверью.
Я затеяла опасную игру, исход которой невозможно было предвидеть, и радовалась этому, как ребенок.
***
Он снова пришел раньше и снова курил, прислонившись к лавочке.
В этот раз я спросила его про работу и узнала, что он работает в одном из корпусов в организации под названием «Орион» менеджером по работе с клиентами.
– Почему ты не спросила имя?
– Твой возраст волновал меня больше всего, – он лукаво прищурился.
– Интересно, почему… – он сделал вид, что глубоко задумался, и если бы я умела краснеть, то напоминала бы в этот момент помидор, – однако, сегодня ты снова не спросила имя, так что я жду полного ответа, – и он выжидающе уставился на меня.
– Чтобы ты наверняка потратил на это свой вопрос, – я ухмыльнулась. Этот ответ удовлетворил его.
– Где ты работаешь? – спросил он на третий день.