Дождь в конце сентября
Шрифт:
Если посмотреть правде в глаза, Лапин застрял на служебной лестнице, потому что ему попросту опротивела его работа. Не оттого, что была грязной и утомительной. А оттого, что походила на соревнования по бегу в мешках. Год назад он с оперативниками одного из райотделов начал раскручивать преступную группу, которая не гнушалась ничем – от квартирных краж до вооруженных налетов и убийств. Банду повязали, изъяли оружие и награбленное. Дело стало набирать обороты. И тогда у бандитов обнаружилась «крыша» в виде солидной риэлторской фирмы. А у той – своя, да еще какая!
Спецы
Не всегда дела складывались гладко. Иные обманутые и потерявшие кров принимались «возбухать». Тут самое время было для вооруженных отморозков. Кое-кого из бывших владельцев жилья Андрей с коллегами откопали в лесопосадках, выловили с грузом на шее из водоемов.
Бандитов и директора риэлторской упекли в следственный изолятор. На защиту арестованного риэлтора явилась целая стая дорогих адвокатов.
Прослушивать разговоры адвоката с подзащитным не положено по закону. Но Андрей рассудил по своему. А с бандитами якшаться и людей за «хрущевки» гробить – можно?! Связался с операми СИЗО, потолковал по душам и нашел понимание. Прослушка дала результат, да еще какой! Риэлтор через защитников продолжал командовать делами на воле: с кого взять, кому отдать, кому пасть заткнуть. А самое главное, как разрулить дело с «папашей».
Большой чиновник, которого риэлтор величал столь уважительно, имевший доступ к бюджетным деньгам, взял за правило запускать в них лапу и отдавать солидные суммы в «прокрутку» риэлторской фирме. Потом «проценты» клал в свой карман, а «заем» возвращал в казну. Незадолго до ареста директор получил от «папаши» очередной «транш» со множеством нулей. Теперь, когда менты взяли фирму к ногтю, «бабки зависли». По этому поводу «папаша» рвал и метал. На нары заодно с подельниками он не собирался. И сидеть сложа руки тоже.
Следователя прокуратуры, который вел дело, отправили в длительную командировку. Дело передали другому следователю, который все время был чертовски занят. Потом свидетели начали отказываться от своих показаний, а из дела стали пропадать ценные улики. Лапину начальство в срочном порядке поручило другую разработку.
Благоразумный сотрудник махнул бы рукой. Но Лапина зацепило, и он завелся. В детдомовских драках не отступал никогда и в горах от «духов» не бегал. Какого черта?! Кто-то концы с концами еде сводит, а кто-то человеческую жизнь в зеленую бумажку не ставит. В деле всё как на ладони, и его загубить?!
Конечно, это было мальчишеством и ни к чему хорошему привести не могло. Потому что супермены в одиночку одолевают толпы негодяев только в кино и то, как правило, заграничном. Андрея же окружала какая-то выморочная реальность.
Дело ползло по швам. Прокурор словно не понимал, чего добивается от него настырный оперативник. Начальство (за исключением полковника Павлова) бранило Андрея за плохие показатели в работе. Коллеги-опера стали посматривать
На итоговом совещании работу управления уголовного розыска заслушивал начальник УВД. Невысокий, рано поседевший генерал сидел за бескрайним полированным столом, кривя лицо, будто доклады подчиненных вызывали у него непреодолимое чувство брезгливости. Смысл докладов, в сущности, значения не имел. У генерала, будто по волшебству, в неприлично короткие сроки и не известно за какие заслуги вознесенного на вершину милицейской пирамиды несвежими ветрами «смутного времени», была одна, четко обозначенная цель. И заключалась она, по неизящному выражению милицейских офицеров, в том, чтобы «впиндюрить по самое не могу».
Отчитывались в основном руководители подразделений. Но Лапина генерал поднял в самом конце персонально. Кривясь еще больше, слушал доклад майора, потом, как обычно слегка заикаясь, оборвал его на полуслове.
– Н-не надо нам этого рассказывать! Вы что, работать не хотите?! П-провалил всё, понимаешь! И демагогией занимается.
– Но по моей линии – рост раскрываемости и снижение числа преступлений.
– П-помолчи. Кто позволил з-законность нарушать? Алексей Иваныч! – Генерал бросил взгляд на начальника УУР, и тот заерзал в своем кресле. – К-как ты тут руководишь? Разгильдяй у тебя, понимаешь! А-а замечаний слушать не хочет.
Начальник УУР встал.
– Товарищ генерал! После совещания разберусь с ним персонально и доложу.
Генерал поморщился.
– Р-разбираться и докладывать надо вовремя. А раз не готовы… Через час представьте проект приказа о наказании. Месяц ему на у-устранение недостатков. Если не поправит, уволим.
– Есть! – Начальник УУР тяжело опустился в кресло.
После совещания Андрея вызвал к себе полковник Павлов. Кивнул на ряд стульев у стены. Лапин сел.
– Ну, что, довыпендривался, правдолюбец?
Андрей пожал плечами. Шеф нахмурился, раздавил в пепельнице окурок.
– Скажи спасибо, что так обошлось. Перед совещанием обсуждалось твое увольнение.
– За что же меня, интересно, собираются уволить?
– А не за что? Кто процессуальные нормы нарушал, действовал без согласования со следователем? Методы у тебя, знаешь… С упэка никак не согласуются. Ты как доказательства добывал? С нарушениями закона. Куда их теперь? В корзину. Их же ни один суд не примет.
Лапин понурился.
– Вот не предполагал, что генерал лично мной займется. Повязан, что ли?
– Соплив ты еще! – Павлов грубо выругался. – Не предполагал! – Потом вдруг, подавшись вперед, понизил голос. – Был случай. Наш генерал тогда еще в полковниках да заместителях ходил. Помнишь губернаторские выборы? На одного кандидата в нашем информационном центре имелось досье. Его судили на другом конце страны, потому и удалось скрыть. А журналисты пронюхали и подняли шум. Вдруг он, – Павлов ткнул пальцем в потолок, – является в ИЦ и требует это досье. Как не дать? Заместитель начальника УВД все-таки. Дали. Он документы под полу шинели, повернулся и вышел. До сих пор обратно несет.