Дождь в наших сердцах
Шрифт:
Аарон сыграл барабанную дробь во время речи друга.
— Детский сад, — фыркнула Элиза, стараясь показать, что ей вовсе не страшно.
— Посмотрим, как ты будешь жаться ко мне, детка, когда эта чувиха будет просто ходить по коридорам.
— Не буду.
Запомните эти слова!
— А мне кажется, что лучше бы мы сходили завтра на какой-нибудь…
Аарон резко растягивает губы в улыбке и не даёт мне закончить предложение:
— Мультик?
Паразит!
— Фильм! Ну, знаете, комедию, например… или драму, или романтику.
Парни одновременно
Зайдя в большой общий зал, мы заняли своё место. И, пока было несколько минут до начала, я быстро осмотрела помещение. Оказалось, что мы были почти что одни. Видимо, в такое время не все горят желанием ходить в кино. Не считая нас, в зале было всего четыре человека.
Расслабив своё тело, я вздохнула и вжалась лопатками в спинку кресла, поставила руки на подлокотники, предварительно надев специальные очки. Несколько минут нас мучали рекламой, но потом, наконец-то, свет погас. И Элиза вздрогнула почти сразу — я это заметила сидя через несколько кресел от неё — потому что раздался громкий и пугающий звук.
— Извини меня, — хриплый шёпот раздаётся у моего уха, вызывая на коже в том месте стаю мурашек.
— За что?
— Ты знаешь, — кивает он.
— Нет.
— Лаура…
— Скажи, за что. Я не понимаю. Я правда не понимаю, Аарон. За что ты просишь прощение? За то, что ты без настроения? Это нормально, — вполне спокойно говорю я. — Просто… я думала, мы договорились, что…
— Знаю. Договаривались.
Фильм отступает на задний план. Абсолютно серьёзно, я не слышу ничего, кроме стука своего сердца и голоса Аарона. Я сфокусировалась на нём.
— Просто это не такая важная проблема. Просто усталость, Лаура. Но моё состояние сказывается на тебе, по всей видимости, за это я и прошу прощения.
— Если ты устал, зачем согласился, Аарон?
— Я хотел, чтобы ты выбралась в кинотеатр. Полагаю, ты хотела этого.
— Аарон… — мой голос жалкий, будто я вот-вот расплачусь. — Мне бы хватило просто тебя. Не нужно было соглашаться на это, если ты устал.
Вместо продолжения разговора, я кладу голову на его крепкое плечо, которое всегда будет рядом и никогда не пропадёт. Немного приподняв голову, я касаюсь губами его скулы, и на этом всё закончилось.
— Не делай так больше.
Его ответом был тоже поцелуй — в мою макушку.
В кинотеатре было слишком тихо, потому что все, кто находился здесь, были под напряжением. И только меня успокаивала эта тишина, не вызывая ничего, кроме умиротворения. Я даже, кажется, не смотрела на большой экран, потому что думала лишь об Аароне. Его ладонь не прекращала гладить моё плечо или голову. И, когда меня поглощает его любовь, как можно смотреть фильм?
— Боже, бедный француз! — тишину прервала Элиза, которая взвизгнула из-за какой-то сцены.
Зато Элай хохотал с неё, но всё же прижимал к себе.
— Давай, детка, спрячься, — говорил блондин,
— Лаура, — шёпотом зовет Элиза. — Тебе не страшно?
Я качаю головой. Даже не смотрю фильм, оттого мне и не страшно. Девушка смерила меня удивлённым взглядом и почти сразу вернулась к плечу своего нового парня.
Так мы и просидели весь сеанс: Элиза не прекращала искать в Элае поддержку, но параллельно смотрела фильм, а мы с Аароном смотрели друг на друга, совершенно наплевав на фильм…
40 глава. Он вернулся
Всё было слишком спокойно очень долгое время.
Слишком хорошо.
И слишком без проблем и тревог.
Сегодняшней ночью, семнадцатого января, мне впервые за… достаточно большое количество времени приснился тот, чьё имя нельзя называть. Увы, это не Волан-Де-Морт. Ему я была бы более радушна, нежели… Юджину.
Я не помню, когда в последний раз допускалась хоть одной мысли о нём. Это было давно. Очень давно. Но этой ночью он решил наведаться ко мне во сне. И почему — мне не было понятно. Как я сказала, в моих мыслях его не было, а значит, причина, по которой он мог присниться мне, становится ещё более мрачной.
В глазах и вокруг было темно, когда я проснулась. Но после такого кошмара в моём горле стояла сухость, и мне было необходимо выпить воды. Хорошо, что я не кричала во сне, иначе разбудила бы Аарона, и он наверняка просидел бы со мной до утра. А ему нельзя. Аарону необходимо было отдохнуть не менее восьми часов, потому что вечером он так много сидел над подготовкой к экзаменам, что дурно стало даже мне.
В следующем году об этом уже нужно будет думать и мне, отчего сразу появляется страх. Кем я хочу быть? Куда мне поступить? С чем я должна связать всю свою дальнейшую жизнь?
Лучше не думать об этом — голова идёт кругом.
Если бы тревожность можно было описать человеком, все бы смело тыкнули пальцем на меня.
Многие вещи я сама себе придумываю, отчего потом страдаю и я, и все вокруг, кто общается со мной в этом состоянии.
Но проблемы, с которыми я сталкивалась, точно не выдуманные.
Меня заставили поверить в глупую иллюзию. А я повелась. Как наивная дурочка.
На несколько месяцев меня заставили поверить в то, что всё закончилось, что про меня забыли. И я верила. Или надеялась. Это не одно и то же?
Но это было затишье. Самое обычное, грёбаное, удушающее затишье, которое после себя предвещает катастрофу.
Утром тревожность после сна и действительно тяжёлой ночи повысилась в разы. Я долго не могла уснуть и очень грустила оттого, что не могу поговорить с Аароном и попросить его обнять. Поэтому всё, что мне оставалось сделать, примоститься рядом и наслаждаться теплом его большого тела. Мысли крутились в голове минут сорок, пока я окончательно не уснула от усталости.
— Не выспалась? — я дёргаюсь, когда сзади слышу голос Аарона.