Дождевая капля
Шрифт:
— Я знаю. Я внимательно изучил ваши отчеты, мистер Силберт, — подтвердил Уэйсанен.
— Все равно, исследование дна наша первостепенная задача, — задумчиво произнесла Бренда. — Иначе мы не выполним задуманное.
— Правильно, — Уэйсанен поднялся с кресла, — Мы благодарим вас, джентльмены за прекрасный доклад. Добытые вами сведения нам очень пригодятся. Не знаю, какому часовому поясу Земли соответствует расположение нашей станции, но не сомневаюсь, что рабочий день уже давно закончился. Завтра мы все спустимся на Дождевую Каплю для более тщательного исследования. Мы с женой проведем технический анализ, мистер Бризнаган будет ассистировать нам, а мистер Силберт покажет путь. Приятно было с вами познакомиться, джентльмены.
Бризнаган
— Что-нибудь не так, мистер Силберт? Или по каким-то причинам владельцы Дождевой Капли или их представители не имеют права осмотреть спутник? Я отдаю себе отчет, что за последние три года вы были единственным человеком, кто спускался на поверхность, но, поверьте, вашей работе ничто не угрожает.
Лицо Силберта слегка прояснилось.
— Дело не в том, — медленно произнес он. — Я знаю, что вы начальник, и беспокоюсь вовсе не из-за работы. Я бы предпочел сообщить кое-что, хотя, возможно, вам это давно известно. Но я несу ответственность, если что-нибудь случится. Не хочу показаться навязчивым, но, по существу, на спутнике отсутствуют гравитационные силы.
— Я знаю.
— Если вы не уверены, что миссис Уэйсанен точно не беременна, то ей следует находиться в невесомости лишь несколько минут кряду.
Уэйсанены улыбнулись.
— Спасибо, мистер Силберт, нам это известно. Будьте завтра в скафандрах у люка грузового отсека. Придется взять с собой немало оборудования.
Заключительная фраза оказалась излишней.
Когда на следующее утро все четверо принялись за погрузку необходимого для исследования оборудования, Силберт сначала решил, что мебель Уэйсаненов составляла лишь незначительную часть груза, доставленного с Земли. Он недоумевал, зачем надо было везти такое количество оборудования на станцию, если теперь приходилось спускать его на Дождевую Каплю. Но затем осознал: то, что он сейчас тащил к люку, находилось в грузовом отсеке задолго до прибытия начальника. Приборы месяц за месяцем доставлялись шаттлами с Земли. Очевидно, что это часть тщательно разработанного плана. Грядут кардинальные изменения в программе эксплуатации Дождевой Капли.
Силберта беспокоила судьба спутника. Он привык считать, что Дождевая Капля призвана спасти человечество от голода.
Ему, как и всякому взрослому человеку, было известно, какую роль сыграло освоение атомной энергии и развитие генной инженерии в период первого демографического взрыва. Они позволили одновременно использовать почву для жизни и для производства продуктов питания. Но как и ожидалось, обширных, на первый взгляд, ресурсов едва хватило последующим поколениям.
Те, кто не боялся смотреть правде в глаза, предсказывали, что в самое ближайшее время наступит второй пик рождаемости. Большая часть четырнадцатимиллиардного населения Земли обитала на генетически синтезированных растительных островах, рассеянных в гидросфере планеты. Количество островов достигло критической точки: увеличение поглощаемого почвой объема солнечной энергии угрожало разрушить цепи питания. Теоретически атомная промышленность могла обеспечить все население планеты синтетической пищей, но горький опыт показал: когда ущерб наносится «естественному праву» всякого индивида питаться натуральными — и вкусными — продуктами, равно как и воспроизводить свой род, человеческое возмущение не знает границ. Причем, как Силберт успел заметить, первое беспокоило наиболее цивилизованные нации.
Ожидалось, что Дождевая Капля станет решением грядущей проблемы. Как только съедобные формы жизни, синтезированные генетическим путем, прижились бы на спутнике, его предполагалось разбить приблизительно на миллион малых космических «ферм», чтобы обеспечить равномерное поступление солнечной энергии на плантации.
Однако идеи энергообеспечения и электрификации, как и проекты создания семейных жилых кварталов на поверхности Дождевой Капли, противоречили плану разбивки спутника на отдельные фермы. Да и вообще не содержали рационального зерна — ни одно живое существо не могло постоянно находиться на комете: отсутствие гравитации губительно сказывалось на обмене веществ. Именно поэтому Силберт строго соблюдал технику безопасности и, собирая образцы для отчетов, никогда не проводил под водой более суток. После погружения он обязательно на несколько дней поселялся в тех отсеках, станции, где поддерживался нормальный уровень гравитации.
Теперь же было от чего прийти в замешательство.
Время шло, и чем больше приборов космонавты извлекали из складского отсека станции, где притяжение было минимальным, и связывали сетями для отправки на Каплю, тем больше рассуждения Силберта заходили в тупик. Спросить Уэйсанена он не решался, а конфиденциально посовещаться с Бризнаганом не мог, так как радиоприемники четверых были настроены на одну частоту. Ему пришлось оставить сомнения при себе.
Значительный вес оборудования затруднял транспортировку, но Силберт не утруждал себя подсчетами общего тоннажа. В этом не было необходимости. При максимальной загрузке одна сеть вмещала около тысячи фунтов, и оставалось лишь подсчитать их количество. Сетей набралось двадцать две.
Гораздо сложнее установить на каждом узле картридж с твердым топливом. Прикрепить его нужно было достаточно прочно и как можно ближе к центру тяжести нагруженных сетей, чтобы он сохранил направление при сгорании. Космонавты решили доставить тюки на поверхность спутника с помощью ракет. Если бы они просто столкнули их со станции, уменьшение кинетической энергии при потере одиннадцати тонн веса повлекло бы за собой необратимое изменение орбиты корабля.
Силберт развернул тюки по направлению к Дождевой Капле и проверил, все ли топливные картриджи укреплены на «экваторе» сетей. Когда пришло время отправлять груз, ему оставалось лишь нацелить ракеты вперед по движению станции и произвести выстрел.
Результирующий вектор скорости чуть было не сбил станцию с орбиты. Наконец сети с оборудованием достигли поверхности — в конце концов, цель была лишь в полумиле и составляла десять миль в диаметре. Груз разбросало в шестидесяти градусах экваториальной зоны спутника, но любой тюк весил здесь не более трех с половиной унций, и перетащить их к шлюзу нетрудно.
Когда последняя сеть опустилась на сверкающий защитный слой Дождевой Капли, Уэйсанен обернулся к космонавтам.
— Как нам легче всего спуститься? Просто спрыгнуть вниз? Силберт нахмурился, но никто не видел выражения его лица сквозь смотровое стекло скафандра.
— Согласно технике безопасности, лучшее, что мы можем сейчас сделать, это вернуться на обод станции и потратить пару дней на приведение в порядок наших внутренних лабораторий, так как, не считая перерыва на обед, мы провели в невесомости почти десять часов.
Уэйсанен сделал нетерпеливый жест, что, в отличие от мимики Силберта, не ускользнуло от внимания экипажа.
— Ерунда! — воскликнул он. — Другие неделями остаются в невесомости, и с ними ничего не происходит.
— Не сомневаюсь, что их кости не превратились в резину. Более того, готов допустить, что они избежали менее серьезных последствий. Я не биолог, я полагаюсь на технику безопасности. И, насколько знаю, все эти правила разработаны на основе долгого и порой печального опыта. Конечно, коэффициент безопасности в них несколько превышен, и я согласен провести на поверхности четыре-пять дней, но только при условии, что мне представят веские основания для таких экстренных мер.