Дозор с бульвара Капуцинов
Шрифт:
– Это ваши домыслы, – вставил Обри.
– Воспоминания мадемуазель Дюпон записаны здесь. – Градлон показал перстень с большим синим камнем. – Мы не знаем, кто или что убило Темных. Но к смерти их привели свои же собственные проступки. Если говорить прямо – действия против Договора. Потому мы считаем все обвинения в адрес Ночного Дозора Парижа беспочвенной провокацией.
– Ваши слова столь же беспочвенны и столь же провокационны, – заявил, не вставая, Вуивр.
– Месье, довольно взаимных обвинений, – поднял
– Покоряюсь Инквизиции. – Вуивр на этот раз поднялся и церемонно склонил голову.
– Обри, доложите, что нашли прозекторы, – велел Морис.
– Прошу разнести фотографические карточки, – сказал Обри.
С самого края поднялся неприметный Темный служащий. Из его портфеля появилась кипа снимков, и служащий пронес их вдоль стола, раскладывая перед каждым значимым членом коллегии. Наблюдая за этим глазами Брюса, Леонид мельком увидел и Мари. Девушка положила перед собой блокнот и быстро прикасалась к желтоватым страницам короткой заостренной палочкой, словно посылала сообщение по телеграфу. С каждым прикосновением на странице проявлялось выведенное изящным почерком слово или целая фраза. Леонид впервые имел возможность посмотреть на магическую стенографию. Российские Иные, во всяком случае, ничем похожим не владели.
Брюса, очевидно, также заинтересовало это искусство, но тут перед ним лег веер снимков. Ушедший маг прежде никогда фотографических картин не видывал. Хотя ничего эстетического снимки не являли: обнаженные, частично накрытые простынями тела на столах в морге.
Яков Вилимович так заинтересовался рассматриванием черно-белой диковины, что Леонид поневоле тоже увлекся и даже не расслышал новых слов доклада.
Обри между тем сухо перечислял, читая по бумажке:
– …Многочисленные переломы костей… Глубокие раны, несовместимые с жизнью… Похожи на ранения, причиняемые когтями хищного животного…
– Достаточно, – остановил Морис. – Господа собравшиеся желают что-либо сказать?
– Лапа этой бестии должна быть очень крупной, – проговорил Градлон. – Я не встречал ни оборотней, ни магов-перевертышей, которые способны превращаться в животных такого размера.
– У Дневного Дозора есть что добавить? – осведомился Морис.
– Ничего, – сказал Обри.
– Тогда заслушаем, что скажут прозекторы Инквизиции. Дроссельмейер!
Поднялся дородный Инквизитор, откинул капюшон, блеснул лысиной. Откашлялся.
– Мы подтверждаем выводы Темных, – начал он безо всяких бумаг. – Однако имеем несколько дополнений. Во-первых, раны, по всему, причинило не животное. Крупные хищники, известные до сих пор, равно как Иные, способные перекидываться в таковых, сбивают жертву с ног и приканчивают уже на земле. Каро и Мартэн приняли смерть стоя. Тот, кто нанес им раны и сломал кости, был выше их ростом. Кроме того, его передние лапы были весьма развиты…
– Что вы подразумеваете? – раздался возглас со стороны Темных.
– Лапы хищников и трансформов предназначены для того, чтобы или опираться на них, или рвать ими. А здесь они явно были созданы еще и для того, чтобы хватать. Извольте…
Дроссельмейер сделал движение пальцами, похожее на незаконченный щелчок.
Перед столом заклубился сероватый дым, появившийся из ниоткуда. Через несколько мгновений облако приобрело законченные формы, и в воздухе повисла чрезвычайно крупная лапа с когтями. Правда, ее можно было назвать и рукой – лапа имела пять пальцев и даже слегка напоминала человеческую.
Пальцы были изогнуты, и Леонид догадался: Инквизитор-прозектор показывает оптическую реконструкцию формы конечности, что нанесла раны жертвам. Он никогда прежде не слышал о подобной магии и подумал, что им в научном отделе она тоже весьма бы пригодилась. К примеру, восстанавливать облик допотопных животных по костям.
– Гигантская обезьяна? – с английским выговором спросил еще один Темный, невзрачный, сухощавый, в сером костюме и рубашке похожего оттенка.
– Мне известны оборотни, которые могут перекинуться в человекообразную обезьяну, – откликнулся Градлон. – В Париже, кажется, зарегистрирован один такой экземпляр. Поправьте меня, если ошибаюсь, любезный Вуивр.
– Все верно, – буркнул Претемный коннетабль Парижа. – К несчастью, он еще и отпрыск аристократического рода, скандал в семействе. Но у Ксавье нет таких громадных… лап.
– И я о том же. Ни оборотни, ни маги-перевертыши в сумеречном образе не достигают таких пропорций. Эта тварь должна быть вдвое, если не втрое выше человеческого роста.
– Это мог быть Иной, в Сумраке выглядящий как огр, – проскрипел один из Инквизиторов, до того не проронивший ни звука.
– Огр? Ближайший великан, о котором я знаю, находится в Шотландии, – сказал Градлон.
– Не о почтенном ли Томасе Лермонте вы говорите? – полюбопытствовал тот самый невзрачный Темный, что первым заговорил про обезьяну.
– О нем самом, месье… – Пресветлый вопросительно посмотрел на англичанина.
– Артур.
– Мы знаем и других великанов, – задумчиво сказал Дункель. – Но они и правда далеко.
– Господа, дослушаем!.. – громко произнес Морис и кивнул Дроссельмейеру.
Тот сделал еще один жест – и фантомная лапа растворилась в воздухе.
– Мадемуазель… месье… должен заметить – гипотетический облик существа, причинившего такие ранения, не самое любопытное, что мы обнаружили. В ранах найдены фрагменты синего мха.
– Вы уверены? – спросил Вуивр.
– Анатомы Инквизиции не станут сообщать того, в чем не уверены, – заметил Морис веско.
Конец ознакомительного фрагмента.