Дозор. Питерские тени...
Шрифт:
– Всё готово к старту? – вместо приветствия, поднимаясь по сходням, спросил Антонов.
– Всё, – с циничным интересом разглядывая Сову, вальяжно отозвался Мазай.
– Тогда отчаливаем. То бишь, отходим. Медведь, разбирайся с канатами и затаскивай сходни. А ты, повелитель лесных зайцев, у меня, честное слово, когда-нибудь допросишься. Всю смазливую чавку сплющу на фиг. А ещё почки с печёнками отобью. Качественно так, со знанием дела. Как учили – в своё время – суровые прапорщики.
– Да, я ничего такого…
– Об этом ты потом расскажешь, – злорадно оскалился Гришка. – Старенькому очкастому доктору. В
– Так точно!
– Тогда иди, заводи двигатель. С парусами, пожалуй, не будем заморачиваться…. Медведь, как дела? Может, помочь?
– Шагай, Брюс, к рулю. Я здесь сам управлюсь.
Яхта, как и предполагалось, оказалась очень ходкой и прекрасно слушалась руля.
За кормой – друг за другом – остались Рыбацкое, Усть-Ижора и посёлок имени Свердлова.
– Подходим к нужной излучине, – объявила Сова, стоявшая на носу яхты с мощным биноклем в руках. – Островки, отмели, почерневшие брёвна, стаи наглых и крикливых чаек…. Вижу баржу! Ржавая-ржавая. Похоже, что она – почти посерёдке – слегка надломилась…. На палубе, недалеко от ходовой рубки, стоит пляжный шезлонг. В шезлонге сидит барышня в цветастом купальнике. Загорает, понятное дело…. Лица не видно. Северина? Извини, не разобрать. Надо подойти поближе…
– А, вот, этого мы делать не будем, – ловко управляясь с рулём, решил Гришка. – Вспугнём ещё, не дай Бог, осторожную фигурантку…. Следуем прежним курсом. Оля, как пройдём ближайший мыс и повернём, высматривай подходящее место для стоянки.
– Слушаюсь, мой капитан!
«Кошка» встала на якорь в крохотной уютной бухточке.
– Чуть дальше в Неву впадает безымянный ручей, – доложила Сова. – Или же это – старица? За плотной стеной камыша виднеется водная гладь. Там, похоже, что-то вроде речного разлива, оставшегося с весны…. Наши дальнейшие действия, господин командор эскадры?
– Четырнадцать сорок пять, – взглянув на наручные часы, задумался Григорий. – Неплохо было бы определиться до вечера…. Надувная лодка имеется?
– Так точно, – дисциплинированно откликнулся Медведь. – С подвесным моторчиком. Правда, с маломощным. Всего-то две с половиной лошадиные силы.
– А всякие удочки? Подсачники? Спиннинги?
– Найдём. Не вопрос.
– Значится так. Накачиваем лодочку. Спускаем её на воду, загружаем удочками-спиннингами, забрасываем моток крепкой верёвки, вставляем в уключины вёсла и прицепляем мотор. Ты, косолапый, остаёшься на борту яхты.
– Почему это? Я тоже люблю рыбачить.
– Отставить – глупые споры! Рыбку половишь в следующий раз. Пока же стой возле борта, наблюдай за окрестностями, бди и мурлыкай со своей красавицей «Кошкой»…
– Она, к сожалению, не моя. А двоюродного брата жены.
– Тьфу, на тебя! – разозлился Антонов. – Что это за дурацкая мода – перебивать, не дослушав, начальство? Сразу видно, что в армии не служил. Дурилка штатская, блин…. Короче говоря, остаёшься на борту и наблюдаешь за акваторией – на предмет всяких странностей и неожиданностей. Потом доложишь…. Остальные бойцы,
Лодка отчалила от борта «Кошки».
– Заводим мотор? – хмурым голосом спросил Мазай, всё ещё дувшийся за недавнюю выволочку.
– Пока не надо, – активно заработал вёслами Гришка. – Для начала выберемся на берег. Поговорим. Жарко, однако, сегодня…
Они, проплыв метров семьдесят-восемьдесят за устье безымянного ручейка, пристали к песчаной пологой косе, за которой наблюдались высоченные камыши, отделявшие невское русло от старицы.
Троица выбралась на низкий берег.
– Раздевайся, заячий благодетель! – состроив звёрскую физиономию, велел Антонов.
– Ты что задумал, Брюс? – трусливо заблажил Мазай. – Я не позволю! Я кричать буду…
– Молчать! До плавок раздевайся, паникёр смазливый и нервный. Не более того…. Вот, молодец. В таком завлекательном виде, накачанными мускулами поигрывая, и поплывёшь к барже. Типа – к «Афродите», навстречу с неизвестной барышней, любящей принимать солнечные ванны на палубах умирающих корабликов…. А верхнюю одёжку здесь оставишь. Зачем она тебе, милок? Только мешать будет. Мешать, уточняю, пользе нашего общего дела.
– А вы?
– Мы здесь останемся, на берегу. Осмотреться надо. Решить пару локальных и жутко-секретных задач. Извини, брат античный, но не твоего ума дело. Всё ясно?
– Э-э-э, не очень…. Мне-то что делать конкретно? Какая диспозиция? Цели? Задачи?
– Изображаешь из себя беззаботного туриста-раздолбая, – лениво зевнул Гришка. – Уточняю, симпатичного, общительного, интеллигентного, вежливого и безумно-сексуального рыбачка…. Подплываешь к барже и становишься на якорь метрах в десяти-двенадцати от неё. Откуда – якорь? А для чего, спрашивается, я велел прихватить с собой моток надёжной верёвки? Ты, небось, подумал, что для твоей заметной персоны? Ошибся, братец. Я садистскими наклонностями не страдаю…. Сейчас привяжем к концу (к верёвочному, понятное дело), десятикилограммовый булыжник. Якорёк получится – для нашей надувной лоханки – лучше не бывает…. Итак, подплываешь. Якоришься. Минут пять-шесть – ради пущей достоверности – развлекаешься со спиннингом. Потом спиннинг, сплюнув от досады, убираешь и достаёшь поплавочную удочку. Настраиваешь, забрасываешь. Наблюдая за поплавком, напеваешь что-нибудь романтическое и завлекательное.
– Что конкретно? – по-деловому уточнил Мазай, который – как бы там не было – являлся крепким профи. – На каком языке?
– На каком хочешь. Главное, чтобы смысл исполняемой серенады был бы примерно таким: – «Я очень брутальный и сексуальный юноша. Вернее, необузданный и опытный самец, не имеющий ни единого нарекания от обслуженных мною дам…. Нелёгкая занесла меня на этот пустынный и скучный речной берег. Ни одной симпатичной самки – на многие километры. А импортные плавки, не выдерживая напора могучей плоти, рвутся на части. Что делать? Кто поможет несчастному страдальцу?»…. Ну, как-то так. Из серии: – «Ловим оголодавшую рыбку на аппетитного дождевого червячка….». Что, собственно, непонятно? Хорошо известно, что Северина является дамочкой развратной и сексуально-невоздержанной. Все глянцевые журналы и бульварные газетёнки об этом пишут. Причём, уже на протяжение почти десяти лет.