Дозвониться до небес
Шрифт:
– А какая работа тебя привлекает? – волновалась мама.
– Никакая.
– Прекрати шутить!
– Дворника. Я не шучу. Минимум начальства, минимум рабочего времени, относительная независимость, и еще – мне снег нравится чистить. И листья осенью собирать в большие кучи и поджигать.
– А как насчет блевотины и плевков на лестницах, обоссанных лифтов и собачьего говна на газонах?
Вечно она во всем негатив видит. Или она права?
– Мама, когда вы с папой обсуждаете его рабочие проблемы, типа козлов начальников,
– Без этого работы не бывает, – отрезала мама.
– Я не хочу в институт. Я хочу работать.
Мама притормозила, решила не ругаться и ушла советоваться с папой.
– Давай так поступим, – решил науськанный папа. – Ты для моего удовольствия попробуешь поступить в институт. Я заслужил, чтобы ты меня разок побаловала, правда? Шансы у тебя есть – так что сделай мне подарок – подай документы. А там видно будет. Если не понравится – уйдешь после первой сессии. Идет?
Вот хитрован! Конечно, он заслужил все подарки на свете. Ради него стоит разок наплевать на свое мнение и потрудиться. Достигнув согласия, мы попытались выбрать тот универ, в который меня могли бы принять. В результате их обнаружилось четыре штуки. Факультет выбирали мама и папа на пару, забыв про меня напрочь. Они отвергли любые шансы сделать из меня чиновника, посчитав этот путь верхом лицемерия. Они отвергли всякую надежду взрастить из меня хоть что-то похожее на «руководителя среднего звена». Они люто ненавидели менеджеров по продажам любого звена. Они презрительно фыркали и усмехались над робкими предложениями сотворить из их ребенка шестеренку или винтик в налаженных механизмах по отъему денег у населения.
– Что же нам делать? – охрипнув, стонала мама.
– Ты только не волнуйся. На крайний случай она получит диплом и пойдет работать дворником. Она же сама этого хотела.
– И ради этого угробить столько лет?
– Нам нужны образованные внуки, – туманно пояснил папа. – Кроме того, есть шанс, что она родит их в законом браке. А любой институт здорово этому способствует.
– Чему? – испугалась я, заподозрив, что спячу от учебы и мне придет в голову заодно связать себя узами брака ради оправдания родительских надежд.
– Ты подслушивала! – укорила меня мама, вопреки всякой логике.
Я не подслушивала, а слушала, поскольку вопили они будь здоров.
– Примем решение методом тыка.
– Я – за. – Моя радость базировалась на полном незнании этого гениального метода.
Мама выписала данные на лист бумаги, а папа закрыл глаза и со всего маху воткнул в перечень нож. Заодно пробив в столе неплохую отметину. Отшпилив изуродованный список, мы приуныли. Теперь никто и никак не узнает про мой независимый выбор. Поскольку мама писала очень мелким почерком, по крайней мере, пять пунктов были бесповоротно уничтожены.
– Напишем эту хрень на бумажках, кинем в шляпу, и она вытащит одну. Сама, – демократично уточнил папа.
Угробив не меньше часа, мама призвала меня для судьбоносного акта избирания.
– Ну а где же у нас шляпа? – гневно спросила она.
Есть семьи, в которых шляпы водятся. В нашей нашлась кепка. Что здорово портило торжественность момента. Кепка была летняя, с ремешком на затылке, поэтому мамины записки, свернутые в трубочки, постоянно вываливались в дыру.
Выпив водки, папа обругал нас недотепами и запихал трубочки в вазу. Мама громко охнула, но я уже успела засунуть в нее руку. Обнаружив что-то мокрое и противное.
– Там цветы стояли, – обреченно сообщила мама.
– Месяц назад?
– Ну да, я их выбросила, когда они завяли, а воду вылить забыла.
Бумажка воняла тухлятиной и почему-то стала зеленого цвета. Морщась, я попыталась ее развернуть, но получился комочек без признаков букв.
– С меня хватит. Если верить в приметы – на фиг это высшее образование, – решила я.
– Не выйдет! Ты же обещала меня побаловать. Решено – подаешь документы в железнодорожный институт. И если меня сейчас хоть кто-то о чем-то спросит – он мне враг навсегда.
Папа ушел спать. Мама пожала плечами, спустила мои вонючие планы на будущее в унитаз, вымыла руки и последовала за мужем. Прямо как жена декабриста. Я осталась стоять с зелеными мокрыми пальцами. Интуиция подсказывала, что ей плевать на все институты оптом и в розницу. Но выбор был сделан в пользу родителей и их спокойствия.
В результате я, как и другие выпускники, бегала по вступительным комиссиям. Выстаивала длиннющие очереди. Билась, как могла, за подачу документов. Судя по наплыву народа, в этом году все решили получить высшее образование. Иногда даже сами над собой смеялись – на кой черт уборщице диплом? Шутки шутками, а действительно, зачем стране столько дипломированных специалистов? Ясное дело, рабочих мест на всех не хватит.
Раз в два дня я по часу наблюдала за домом Арсения. Свет в окне горел. Значит, он так и не переселился в родительскую квартиру. Пыталась «подключиться», мысленно дергала за ниточки, которые связывали нас, но метод не работал. Арсений даже не подходил к окну, чтобы выглянуть на улицу. Сделала вывод – силы у меня маловато. Или я что-то неверно делаю. Или Арсений так ушел в себя, что не реагирует ни на что.
Раз в день я ему звонила по телефону. Иногда удавалось поговорить. Иногда он не брал трубку.
Чем же он так занят? Или не хочет меня слышать?
– Тебе помощь не нужна? – в сотый раз спрашивала я.
Однажды, в августе, его голос стал нервным. Почти истерика – но он не признался, в чем дело.
Теперь я решила выдержать неделю молчания.
После странной кончины бабки Арсений сначала впал в полное безразличие ко всему. Тело функционировало. Мозг исхитрился отключить ту область, в которой пряталось все, связанное с воспоминаниями. Отдельно спрятались магические навыки.