Драго Том 1
Шрифт:
Хранить молчанье в важном споре.
В момент, когда закончил проговаривать частичную характеристику Онегина, павлин напротив вновь сделал паузу набрать воздуха.
— Прошу прощения… — все же пришлось мне повысить голос. И опять не подействовало.
«Ублюдок, мать твою, а ну иди сюда говно собачье, ты на кого лапу поднял» — продолжал между тем набравший воздуха зеленый павлин. Я его уже давно не слушал, да и на английском говорил он очень невнятно.
Каюсь, терпение после второй попытки вставить слово я потерял. Поэтому, когда мне в грудь в очередной
Высокий сноп собранных в прическу дредов перекосило, вместе с частью расколовшейся крышки черепа, зеленые волосы окрасились брызнувшей кровью и мозгами. Эхом памяти я при этом воспринимал шум движения позади — Войцех и Вася также, как и я, достали оружие.
Брезгливо оттолкнув от себя падающий труп, я придирчиво, даже не обращая внимания на попятившихся уважаемых людей, осмотрел мокрый от крови и слюны ствол пистолета. После присел, неторопливо вытер оружие о шейный платок павлина. И все также неторопливо поднявшись, убрал пистолет обратно в кобуру на спине.
— Всем добрый вечер, — начал я, осматривая собравшихся. — Для начала хотел бы сказать вот о чем: вежливость — это основа дипломатии и здоровых отношение между людьми. Нет вежливости, — показал я на труп под ногами, — нет здоровых отношений. Надеюсь, вам всем это в силу имеющегося в наличии интеллекта доступно.
Сделав паузу, а глубоко и картинно вздохнул.
— Вы все, как настоящая дипломатическая делегация, подготовились ко встрече. Мо-лод-цы! Вижу, принесли с собой биты, трубы, и вон даже одну цепь…
По мере того как я говорил, руки уважаемых людей разжимались и подручные средства падали на пол. В лицо мне никто не смотрел, и думаю — обладая прежними способностями, я наверняка бы почувствовал животный страх и благоговение. Что неудивительно — трое вооруженных людей для местной мусорной шушеры — это кто-то из пантеона богов. И местным действительно было сложно представить, что в этой клоаке на их территории окажется кто-то настолько высокого уровня.
— Вы молодцы, все сделали правильно: как известно, первая обезьяна, что взяла в руки палку, стала феодалом. Но в силу своей ограниченной образованности…
Говорил я сейчас медленно и обстоятельно. Павлин, который на меня орал, брызгая слюной, довольно сильно испортил мне настроение. Давно на меня так не кричали, и сейчас я, устроив долгую и нужную отповедь, просто приводил в норму расстроенные чувства.
У меня, вполне может быть, и ментальные способности при обладании даром были столь сильны из-за того, что правило «сделал гадость весь день на сердце радость» применительно ко мне всегда работало. Ведь поджигать чужие задницы я любил и умел еще до того, как волей Астерота покинул прежний мир, отправившись в новый. И давно понял, что свои недостатки и слабости иногда лучше признать, жить легче становится. Так что сейчас я продолжал для всех собравшихся пытку нудной и поучительной речи:
— …в силу своей ограниченной образованности вы просто не подумали о том, что в вашей клоаке может быть кто-то, у кого есть не просто палка, а самый настоящий пистолет. Итак, меня зовут
Собравшиеся идиотами не были, и дружно загомонили, мотая головами с посылом что нет, показывать не нужно, а такому хорошему и вежливому человеку как я всегда можно верить на слово.
— Отлично. В вашей шайке вот этот был главный? — ткнул носком ботинка я в ногу лежащего тела.
Повисло молчание, но я сразу же выцепил взглядом одного из группы. Это был ближе всех стоящий ко мне толстый черный парень в сине-белых обтягивающих штанах, и черной майке, открывающей полностью забитый фосфоресцирующими светящимися татуировками торс.
«Лампа» — быстро мысленно окрестил я его за свечение и за своеобразную фигуру в форме груши.
— Ты, отвечай.
— Нет, бвана Драго. Главный у нас бвана Ибове, — моментально ответил Лампа.
Бвана. Уважаемый — вспомнил я. Даже песня такая давным-давно была популярна, «Джамбо Бвана». Здравствуй, уважаемый! — если в переводе.
— Это человек бвана Ибове? — обращаясь к Лампочке, вновь легонько пнул я в подошву трупа.
— Да, бвана Драго.
— Ясно. Сейчас ты один выйдешь отсюда, а после пойдешь и скажешь господину Ибове, что я очень зол и расстроен проявленной его человеком невежливостью. И если господин Ибове в течение часа не прибудет сюда, и не попытается вежливо извиниться, то все уважаемые люди, — показал я на остальных ряженых вокруг, — пух-пух, и умрут. У меня много денег и много патронов. Настолько много, что я даже могу позволить себе никого не убивать руками. Это к сведению. Итак, если господин Ибове здесь не появится, все уважаемые люди здесь умрут, а после я сам приду к господину Ибове. Еще более злым. Это ясно?
— Да, бвана Драго.
— Отлично. Так ему и передай. Бегом, — помахал я рукой, после чего Лампа — молодец какой сообразительный, мгновенно сорвался с места и выбежал из закусочной.
Ожидая, мы с Войцехом взяли в автомате кофе. Вася, кстати, остался у дверей, наблюдать за происходящим. Причем подозреваю, что остался он в дверном проходе лишь для того, чтобы покрасоваться перед одной из компании уважаемых людей. Я, посматривая за ним, то и дело видел, как он стреляет глазами в сторону дородной леди в золотых лосинах — чьи бедра шириной были таковы, что не факт что прошли бы через турникеты питерского метро. Но Василия я ничуть не осуждал — о вкусах не спорят.
Бвана Ибове заявился через двадцать семь минут, когда мы с Войцехом допили по второй кружке синтетического кофе. От этого напитка я испытывал чувства, какие, наверное, испытывает человек впервые вынужденно занявшийся любовью с резиновой женщиной. Сам не пробовал, но думаю не сильно ошибусь в таком предположении.
Но кофе пил — я здесь не на пару дней, надо привыкать не кривить нос по пустякам. Но все равно появление господина Ибове пришлось как нельзя кстати. Сам он, кстати, оказался тучным господином, явно любящим золото — одна из трех цепей на его шее, самая тонкая, похоже была даже настоящей.