Драгоценная кровь
Шрифт:
Кассия стояла на рыночной площади, когда отец Теофил нашел ее. Выглядел священник неважно. Он нервно теребил четки и боялся поднять глаза, с утрированным вниманием разглядывая мостовую.
— Идем со мной, дитя. — Просьба прозвучала жалобно. — Ужасные вести принес сегодня гонец.
— Что-то Седриком? — У нее перехватило дыхание.
— Нет, с господином бароном все в порядке. Обошлось. — Священник смахнул ладонью пот со лба.
— Что тогда? — нахмурилась Кассия.
— Идем, упрямо повторил отец Теофил. — Здесь полно ненужных свидетелей. Ты не хуже меня понимаешь, как
Кас последовала да священником во внутренний замок. После буйства огней и красок ярмарки темный двор перед часовней показался ей черной утробой, ослабленный шум праздника напоминал шелест осеннего леса.
В часовне отец Теофил дрожащими руками зажег свечи. Крошечные язычки пламени потянулись к небу — безо всякой надежды достигнуть его. «Наверное, это суть любой веры, подумала Кассия. — Мы протягиваем руки, стремимся мечтами к недостижимой цели. И пока тянемся — живем». Красивая мысль отвлекла внимание. Ее требовалось срочно записать на бумагу. Оттого девушка тихо злилась на священника, отнимающего время.
— Вы хотели сказать что-то страшное и важное, напомнила она.
— Да-да, — кивнул Теофил, но продолжил молчать, растерянно таращась на нее.
Кас не желала гадать о причинах, побудивших священника вырвать ее из гущи событий и ярмарочного веселья. Потому что на ум не приходило ничего путного. Единственное, что действительно имело смысл, — жизнь и здоровье Седрика. А если с ним все в порядке, о чем еще беспокоиться? Так ей, во всяком случае, казалось.
Воина? Так это с Невендааром приключалось не и первый и, увы, не в последний раз. Новый шпион демонов? Нежить одержала-таки победу над детьми Галлеана? Плевать! Армия великой Империи сметет их всех.
Наконец священник принял какое-то решение, сложил руки на животе и принялся рассказывать Кас о том, что его встревожило. Начало получилось скомканным. Священник запинался и мямлил. Невнятные речи о том, что между родителями и детьми часто возникает пропасть, которую нельзя ни преодолеть, ни заполнить, и о том, что дети не обязательно повторяют своих отцов, нагоняли на девушку тоску. Кроме того, никак не получалось сообразить, к чему все эти сложности.
«Как бы пригодилась Виллоу, — вздохнула про себя девушка. — Жаль, что она устала от праздника и перестала сопровождать меня».
— Не знаю насчет вас, — оборвала Теофила Кассия, — но мне было бы гораздо легче, если бы мы избавили друг друга от долгих вступлений.
— Я… пытался смягчить удар, — грустно произнес тот. — Дело касается Саймона Блэкбоу, твоего отца.
— И что с ним? Умер? — В сердце шевельнулась досада.
— Если бы, — горько усмехнулся священник. — Он арестован.
— Кем и за что? — коротко спросила Кас.
— Инквизицией, — ответил Теофил. — Они подозревают, что Саймон одержим демоном. Твой отец напал на барона. Совершенно внезапно и с преступным намерением убить его.
Вот тут на ее плечи словно легла неподъемная тяжесть. Вдруг Седрик больше не захочет жениться на дочери человека, который пытался лишить его жизни? Вдруг Саймон никакой не одержимый, а просто несчастный отец, рискнувший собой, чтобы спасти свою единственную дочь, изменив ее будущее? Вопросы множились, но ответа на них не было.
На ватных ногах Кассия добрела до скамьи и села. Она бы, наверное, расплакалась, но тот ужас, что сковал ее душу, не оставлял лазейки для других эмоций. Сейчас, как никогда раньше, бедняжка больше всего боялась потерять своею Рики. Потерять смысл собственной жизни.
Кас и правда ощутила себя на краю пропасти, такой черной и глубокой, что на полет до самого дна не хватит вечности.
— Как же Саймон? — пыталась возмутиться собственному безразличию девушка.
«Он сам выбрал свою судьбу, — отвечал внутренний голос. — Сам. Теперь главное, чтобы Саймон не утянул нас за собой…»
Спор с несуществующей собеседницей никак не проявлял себя внешне. Кассия просто сидела, уронив лицо в ладони.
— Не плачь, дитя. — Отец Теофил опустился рядом. — Мы спасем душу несчастного Саймона от ада. Скоро его привезут сюда. Пусть только ярмарка завершится. Пусть разъедутся балаганщики. Тогда состоится суд. Мы узнаем правду и найдем правильное решение.
— Бедняжка барон, — пробормотала девушка. — Он столько сделал для Саймона и меня. Столько сделал… Седрик не заслужил.
— Конечно, дитя. — Священник погладил Кас по волосам. — Но с ним ничего не случилось. Охрана подоспела вовремя. Хотя я и не знаю всех подробностей. Письмо, которое я получил, весьма короткое.
— Простите, я бы… желала побыть одна. — Кассия поднялась и, не дожидаясь ответа, покинула часовню.
Темный замок затаил дыхание, словно живое существо. Ни одного человека не встретила бедняжка в его покоях и переходах. Кас вслушивалась в стук каблуков и шорох платья. Все бросили ее, чтобы насладиться праздником. Внезапно Кассию пронзил тот самый животный страх, заставляющий оленя мчаться прочь, завидев человека с оружием. Девушка заметалась меж серых стен, как загнанный зверь. Она не владела собой. Просто бежала.
Все смешалось. Темнота, тишина, отчаяние. Зияющие дверные проемы, крутые лестницы, зловещие картины на стенах, пустые доспехи, охотничьи трофеи. Во тьме мерещились гадкие твари, пронзающие ледяными взглядами и готовые разорвать Кас, как только та подойдет слишком близко или остановится.
Кассия бежала, падала, вставала и снова падала. Вдруг впереди забрезжил неверный серебристый свет. Он проникал в темный коридор из-под закрытой двери какой-то комнаты. Пошатываясь, девушка пошла на свет — дверь со скрипом отворилась.
Посреди комнаты стояла сама Кас. Еще одна. Растрепанная, страшная, с безумным взглядом, глаза ввалились, вокруг них образовались серые впадины. С ладоней свисают ленты бинтов.
— Вот такие мы. Нравится? — спросила она и расхохоталась.
Глава двенадцатая,
в которой Саймону выносят приговор
Вернувшись в комнату при свете дня, Кассия обнаружила, что источник ее страхов — воображение. Посреди злополучной комнаты кто-то оставил большое зеркало, которому не нашлось места в покоях. Оно было старым и потертым, в резной оправе. А в серебристом свете, скорее всего, виновата луна, заглянувшая в не зашторенное окно.