Драгун. За храбрость!
Шрифт:
Лагерь разбили в долине у речки. Караулы были усилены, и ночь прошла без тревог. Сидя у своих костров, солдаты толковали о предыдущей.
– Всё мушкетёрское отделение ножами вырезали, – проговорил глухо Чанов. – Вишь как оно, даже ни один ведь бедолага не пикнул, не захрипел. Умельцы. А чего, с мальцов кинжал к поясу им привязывают, а чуть подрастут, так и сабельку. Ладно, хоть в соседней артели, куда опосля прокрались, часовой надёжный был, из старых солдат, почудилось в ночи, окликнул и долго ответа не стал ждать, вверх стрельнул. Ему потом ротный выговаривает: «Ты чего, Савелий, в них-то
– Да кто-кто, и так ясно кто – Селим-хана это люди, – буркнул Герасим. – Кому тут ещё быть.
– Ох ты знающий какой, – фыркнул Федот. – Тут этих ханов горных, как блох на уличном барбосе. А вот теперь зато доподлинно известно, что это евойные именно ухорезы были. Так что прижмём Селима в Нухе, уже не отвертится. Спросим за кровь ребяток.
– Мы-то, может, и прижмём, да вот спрашивать опять господа генералы будут, – проворчал Герасим. – Только после их спросу с ханов и волос не упадёт. Чего, такие же господа, как и…
– Герасим, язык прикуси! – рявкнул Гончаров. – Зараза рябая, сам под палки пойдёшь – ладно, так ведь и других за собой потащишь.
– Правильно командир говорит, болтаешь ты, Гераська, в последнее время много! – поддержал унтер-офицера Кошелев. – Ты его в собачью вахту, Тимофей, почаще ставь. О сне он будет думать, а не о том, как смуту наводить.
Наутро в головной дозор определили второе отделение Ступкина, первое и третье следовали вместе с подпоручиком Копорским. Дорога сузилась и петляла среди скал. Солнце начало припекать, и от монотонной качки в седле у Тимофея начали слипаться глаза. Тряхнув головой, он чуть приоткрыл суму и вытащил из неё пару сухарей.
– Будешь? – спросил он и протянул один ехавшему рядом Лёньке.
– Свои есть, – зевнув, ответил тот и полез за пазуху. – Гляди-ка, солоноватый, вон как потом пропитался.
– Бум! Бум! Бум! – послышались дальние выстрелы. Дрёму как рукой сняло.
– Похоже, головной дозор наш палит! – воскликнул подпоручик. – Взвод, рысью марш!
«Какие знакомые места, – думал Тимофей, держась на два корпуса позади Копорского. – Обратно-то когда из плена выбирался, всё как в тумане было, а вот когда на Баку с войсками шли, тогда вроде всё хорошо разглядел. Где-то неподалёку должно быть то место, где горцы устроили засаду». Мысли прервал сильный грохот. На дорогу с левого склона скатывались большие камни.
– Стой! Назад! – крикнул подпоручик, вздыбливая коня.
– Бум! Бум! – ударили два выстрела, и над головой у Гончарова свистнуло.
– Отделение, спешиться! – рявкнул он. – Коноводам отвести коней! К бою!
Грохнул ещё один выстрел, и Тимофей разглядел на склоне несколько чёрных фигурок.
– Лёнька, Федот, глядите, вон она, ваша цель, бейте из штуцеров! – Он указал рукой вдаль.
Переместившись и прикрывшись от противника огромным валуном, Гончаров сам приложился к своему мушкету.
– Далеко, сотни три шагов до горцев, – процедил Тимофей сквозь зубы. – Гладким стволом их точно не достать.
Штуцерники в это время прицелились и выпустили свои первые пули.
– Эдак они весь наш головной дозор там выбьют! – крикнул, подбежав к валуну, Копорский. – Завал этот с явным умыслом татары устроили. Пока мы тут с этой горсткой разбираемся, они всеми силами сейчас на наших там навалятся.
– Похоже, так оно и есть, вашбродь, – согласился Тимофей. – Было у нас уже такое прошлой осенью, чудом тогда уцелели. Выручать надо ребят.
– Да по дороге-то никак теперь не проскочишь, – заметил, покачав головой, подпоручик. – Вот ведь влипли!
– Пётр Сергеевич, а может, мы по скалам попробуем их обойти? – оглядывая склоны, предложил Гончаров. – Отделение Плужина нас бы огнём прикрыло, пока мы на них будем карабкаться, а как мы наверх заберёмся, татар мигом со скал собьём, ну а там уж и вы через завал перемахнёте.
– Высоко больно, очень крутой подъём, – проговорил, морщась, подпоручик. – А по-другому, пожалуй, никак. Напрямую через осыпь сейчас ведь не полезешь, там точно сверху всех перестреляют. Давай, Тимофей, с Богом, прикроем вас огоньком.
– Первое отделение, за мной! – выскочив из-за валуна, прокричал Гончаров и понёсся к склону. – Вперёд, братцы, не дрейфь, обойдём татар по скалам. Тут, в горах, кто выше, тот и царь!
От камня к камню, от уступа к уступу поднимались вверх следом за своим унтером драгуны. Ружья закинуты за плечи, чтобы руки были свободными, лядунки и ножны сабель сдвинуты назад. Обдирая мундир и пальцы, подтягиваясь и помогая друг другу, первое отделение нарвских фланкёров упорно карабкалось наверх, а внизу в это время вовсю палили оставшиеся. То и дело долетали команды подпоручика и унтера Плужина:
– Огонь россыпью! Чаще бей, братцы! Патронов не жалеть!
Полтора десятка стволов на дороге приковали к себе всё внимание горцев.
– Может, хватит, Тимох? – прохрипел, перевалив тело на соседний валун, Блохин. – Мы уже на одной высоте с татарвой. Сил нет дальше карабкаться, да и страшно.
– Рано, Лёнька, – проговорил, выдыхая воздух, Гончаров. – Чуть-чуть повыше их нам нужно быть. Иначе мы в тягучую перестрелку ввяжемся, а нам ведь к отделению Ступкина нужно прорываться. Ещё немного, ребята, пошли, пошли! – крикнул он, оглядывая карабкавшихся по склону драгун. – Ещё какой-то десяток саженей – и совсем хорошо будет! Не дрейфь, Емелька, догоняй Ванек, вон они, погляди, словно горные барсы, по камням лезут!
Смещаться по горизонтали было ничуть не легче, чем карабкаться вверх, но на драгун нашёл азарт предстоящего боя. Совсем близко уже хлопали выстрелы неприятеля. Обойдя выступ и взглянув вниз, Тимофей увидел прямо под собой двоих горцев. Один из них, выглянув из-за камня, целил вниз из длинноствольного ружья. Второй, как видно, только что отстрелялся. Из ствола его старинного мушкета шёл сизый дымок, и, сидя на корточках, он сыпал в казённик порох из небольшого рога – пороховницы.
– Бам! – ударил внизу выстрел, нога Гончарова задела камень, и он, сорвавшись вниз, увлёк за собой несколько соседних. Горец вскинул голову, и их глаза встретились.