Дракон с подарком
Шрифт:
– Сейчас, - быстро среагировал боевой мэтр. И... вытащил еще одну палку.
Я завозилась в Колодце, изгибая шею, чтобы удобнее было смотреть. Ух. А эту я забрала у второго подлеца, чтобы использовать ее на последнем этапе экзамена, когда удерживала тяжелый вес. Обе - прекрасные памятные вещицы, уникальные и полезные. Все, как я люблю.
– Там еще веревка есть, - сказала я мечтательно. – Тоже доставайте, я посмотрю.
Через полминуты все предметы моей коллекции рядком лежали на бортике. Последними из сумки вытащили домашние тапочки. Тут
– Они всегда в сокровищнице лежали, про дом мне напоминают, - призналась я.
К моему удивлению, железная леди Норма немного постояла молча, а потом вдруг вытерла покатившуюся по щеке слезу.
– Прямо как я в юности, - мечтательно сообщила она. – Никаких подвалов с добром и подаренных по знакомству настоящих артефактов. Только чистая сила, здоровая наглость и бездна обаяния, которую смогли пережить далеко не все из моих соперников на кресло ректора. – Она поощрительно пошлепала меня по задней лапе и скомандовала.
– Аккуратнее с сокровищами нашей девочки, берем совсем немного.
Меня трясло крупной дрожью, перед глазами плыло. По-моему, мэтры специально тянули время, чтобы подгадать к окончательному истощению.
На одну из веток в итоге надели кувшин – тот самый «могущественный артефакт», который должен был переманить на себя Ключ. Сверху конструкцию обвязали принесенным из дома платьем, создав отдаленные аналоги головы и конечностей. Созданную «куклу» поднесли к моей подрагивающей от слабости лапе. И амулет дернулся… Неуверенно прижался к обманке.
И Норма отросшим когтем ловко срезала запутавшийся между пальцев шнурок. Фьюри отвернулся. А папа набросил на меня свой плащ и подхватил на руки.
Здоровую драконессу удерживал двумя человеческими руками. Или уже не драконессу?! Потому что магия во мне внезапно закончилась.
Я едва дышала. Влажные пряди прилипли к вискам.
– Так и сообщу Ее величеству, что в академии за много лет появилась настоящая истинная девочка, - с удовольствием сказала ректор. Она и остальные преподаватели смотрели на меня, завернутую в ткань, с таким умилением, словно только что лично приняли новорожденную. – Хорошенькая, правда? А в остатки шнурка как намертво вцепилась, заметили? Только не могу понять, что за странный у нее цвет.
Глава 2. Не в дверь, так в окно
– "… Неизвестная сила подхватила меня и безжалостно потащила по воздуху. Пролетающие мимо несчастные кричали, звали на помощь, стенали и плакали. Но я, мой верный читатель, гордо молчала..."
– Конечно ты молчала, - прокомментировала я. – Потому что с места тебя не срывало и ни к какому столбу не уносило. Этот идиот пузан украл чернильницу, которую тебе только-только подарили, считай, чужая вещь. И привязка не сработала.
Мы валялись поверх покрывал каждая на своей кровати и предавались ленивому обсуждению шедевральной статьи, которую Мартэла собиралась отправить в столицу. Она громко зачитывала по абзацу и голосом выделяла самые душераздирающие подробности.
«Ваш корреспондент в гуще леденящих событий». «Как меня приносили в жертву». И все такое.
– Не дано тебе, приземленное создание, - проворчала она, помахивая листами, - понять меня, творческого профессионала. А я проникаюсь силой момента и прекрасно представляю…
– Фантазируешь.
– Воссоздаю на основании увиденного и прочувствованного. И вообще – хватит критиковать! Это я переживающая жертва, а не ты. И нахожусь, между прочим, в опасности как потомок основательницы Анораш. Вдруг какой-нибудь маньяк снова захочет уничтожить академию, а я – вот она, трепетная и беззащитная?
Насчет разрушения академии я сильно сомневалась, со слов преступной парочки мне показалось, что нацеливаются не на учебное заведение в целом. Разрушить они хотели именно источник.
Кроме того, только слепой мог назвать журналистку, агрессивно размахивающую острым карандашом – «беззащитной».
– Мартэла, это другим придется скрываться, они публично на колоннах повисели. А о тебе вообще никто не знает. Хотя после статьи будет знать каждая собака. Ты же сама признаешься, что являешься потомком.
Журналистка вздохнула и сбросила листки на пол.
– Придется все переписывать, - посетовала она, глядя в потолок.
– И все потому, что характер у тебя испортился. Вредничаешь, привязываешься к мелочам, все тебе не так. Статью мою гениальную раскритиковала, на отца гундишь, даже волосы себе чуть не повырывала.
Я подбила подушку повыше, заодно с неудовольствием откинув назад ярко-желтые пряди. Моя шевелюра и раньше была неидеальна - сначала удивляла серо-мышиным оттенком, потом превратилась в забор, в котором отдельные золотистые локоны странно чередовались с четко русыми. Но новый цвет волос легко побил все рекорды безумия.
Я превратилась в цыпленка. Лимонно-солнечного.
Как сказал папа, многие драконы линяют после первого оборота. Иногда проходя путь от зеленого к коричневому. Если учесть, что мы, Эграсы, огненные, а следовательно – красные, то желтый цвет, скорее всего, был нестандартной промежуточной ступенью к алым оттенкам. «Цыпе» в моем лице никто не удивился, но все же тихо посмеивались.
А Вайалет, та просто складывалась от хохота. Заглянет, тут же дверь прикроет и давай за ней хохотать. Будто бы я не слышу.
Чтобы избежать смертоубийства, пришлось гордо объявить, что новым местом для восстановления здоровья я выбираю общежитие. И, накинув платок, скрытно перебраться в студенческую комнату. Иначе помимо проблем с выносом тела Вайалет неминуемо бы получила первый на своей памяти психологический комплекс. Мы бы с ним плохо уживались на одной территории, сердцем чую.
К моей радости, Мартэла абсолютно равнодушно отнеслась к жути на моей голове, заверив, что «в юности красилась и похлеще». А когда она предложила заказать из ближайшего городка отличную краску для волос любого цвета, я поняла, что возвращение в общежитие было гениальной идеей.