Дракон Третьего Рейха
Шрифт:
— Нет, — огрызнулся он, опуская пулемет. — Но когда оно выныривало, на нем была надета фуражка с красной звездой.
— Вот и хорошо, вот и замечательно, — буквально проворковал Морунген. — А теперь отдай пулемет Генриху и пойдем, я поучу тебя нырять. Тебе это пригодится, когда будет подкрадываться что-то страшное и враждебное.
— Мне жаль, что вы мне не верите, — сдержанно отвечал Ганс. — Но в воду я не полезу ни за какие коврижки. Мне хватит партизан и их боевых кошек на суше. Я вполне удовлетворен и не нуждаюсь в дополнительных острых ощущениях.
— Не мели чепухи, — не на шутку рассердился Дитрих. — Скажи лучше, что ты не знал, что выбрать: подстрелить меня, чтобы плыть спасать, или просто застрелить и наплаваться в удовольствие…
Он бы нашел еще немало точных сравнений, но как раз в ту минуту, когда майор фон Морунген собирался приступить к кульминационному моменту своей обвинительной речи, вода позади него забурлила, вскипела и устремилась к берегу. В образовавшейся воронке, метрах в двадцати от песчаного пляжа, показалась огромная голова — нечто среднее между акульей и крокодильей — на длинной и мощной шее. Чудовище совершило стремительный рывок к стоящим на берегу людям, и во все стороны полетели брызги. Часть из них попала на разгоряченную спину Дитриха, заставив его вздрогнуть и обернуться.
— А это…
К нему неслась необъятная темно-зеленая туша, покрытая чешуей и какими-то наростами, похожими на бурые спутанные водоросли. Немигающие желтые глаза — круглые, с вертикальными щелями зрачков — смотрели прямо на него. Огромная пасть, усеянная частоколом острых зубов, была слегка приоткрыта.
Ганс медленно попятился, поднимая еще не остывший пулемет:
— Вот видите, гос…
Не поворачиваясь к нему, Дитрих тихо, но совершенно спокойно спросил:
— Я надеюсь, ты расстрелял не все патроны?
— Не все, не все, — нетерпеливо ответил Ганс. — Уйдите с линии огня, господин ма…
В этот самый миг плотоядный монстр совершил последний, отчаянный бросок в сторону Морунгена. При этом немцы успели прекрасно рассмотреть его вытянутое, как у змеи, тело, и маленькие когтистые передние конечности, плотно прижатые к верхней части туловища, и спинной плавник, переходящий в длинный гребень, который сейчас был грозно встопорщен.
Дитрих совершил бесподобный прыжок, которым мог бы гордиться любой балетный танцовщик, и рванул в сторону танка, крича на бегу:
— Ганс! Огонь! Все — огонь! Беспощадный ого-онь!!1
Вдогонку ему раздалось не то рычание, не то шипение раздосадованного неудачей зверя.
— Все, — тараторил майор на бегу, — все, с этого момента купаюсь не снимая танка. Россия — сказочная страна! Где мой пистолет?!
На берегу завязалась ожесточенная схватка. В отличие от загадочных красноармейцев монстр оказался существом с крепкими нервами, и выстрелы его не испугали. Он продолжал развивать наступление, избрав своей следующей жертвой Ганса Келлера. Тот строчил из пулемета, пятясь к лесу; слева плотным огнем его поддерживал Вальтер. Пули ударялись о бронированное тело чудовища, не причиняя ему видимого ущерба, и рикошетом отлетали в воду. Зверь щелкал челюстями с невероятной быстротой, напомнив майору машинку для стрижки пуделей, а из горла твари доносился длинный, пронзительный свист.
Клаус Гасс все это время стоял у танка, открывая и закрывая рот, как изумленная рыба. Предусмотрительное германское командование, поднимая боевой дух собственных войск, рисовало самые разные перспективы войны с русскими, но о личной встрече с доисторическим монстром никогда не упоминало. И вот морально Клаус не был готов к такому событию. Он просто стоял и как завороженный смотрел на жуткое существо, которое бесконечной лентой струилось из реки. Где-то в скобках, на периферии сознания, Гасс отметил, что красноармейцы сильно проигрывают фауне собственных рек по части воздействия на психику врага.
— Не стой как монумент кайзеру! Заводи двигатель — переходим в контратаку, я стрелок, ты заряжающий. Все, бегом! — налетел на него Дитрих.
Воинственный вид командира мало вязался с костюмом Адама до изобретения фиговых листочков, и Клаус никак не мог включиться в происходящее. Наконец он стряхнул оцепенение и полез в люк.
Из кустов к танку выскочил мокрый и грязный Генрих, до жути похожий на исполинского мускулистого папуаса, только без страусовых перьев. От волнения он уцепился своими ручищами за ноги карабкающегося на танк майора, от испуга и неожиданности тот едва не отдал Богу Душу.
— Повальное безумие! Ты что, обалдел — в таком виде на командира бросаться! Прямо не день, а коллективное убийство Дитриха. — Он критически оглядел Генриха и заметил: — А ты неплохо замаскировался.
— Я в вашем распоряжении, господин Морунген! — заорал Генрих, словно стремился преодолеть голосом миры и века.
— Нет, нет, в качестве заряжающего ты мне сейчас не нужен! Беги к Гансу и отводи его подальше в лес! Я сейчас буду стрелять! Этого красавца пулей не сразить — тут нужен другой калибр.
Генрих развернулся и припустил в обратном направлении.
— Вот уж не думал, что большевики до такого дойдут. — Дитрих развернул башню и прицелился. — Мы их явно недооценивали.
— А я думал, что драконы только в сказках бывают, — подал голос Клаус, держа наготове следующий снаряд.
— Что же они там медлят? — волновался Дитрих. — Ну же, Ганс, отходи, отходи быстрее. — Он обратился к Клаусу: — В сказках, говоришь. А у них тут вся жизнь — сказка! Давай для начала зажигательным заряжай.
— Есть зажигательным! Снаряд готов!
— Ну, ребята, надеюсь, вы надежно укрылись, — пробормотал Дитрих, не отрываясь от прицела.
Выстрел. Дикий грохот. Огненный взрыв в паре метров от головы змея сотрясает берег, вздымая в воздух фонтан песка. Кусты и землю охватывает пламя. От влажных зарослей валит густой дым.
Клаус освободил дымящуюся гильзу и поинтересовался:
— Какой следующий прикажете заряжать?
— Попал — не попал… — пробормотал Морунген, — ни черта не видно… но горит хорошо. Давай еще зажигательный!