Дракон в море
Шрифт:
– Если твой диагноз точен, каким тогда представляется тебе направление моей жизни? – спросил Спарроу.
Прежде чем подумать и остановиться, Рэмси выпалил:
– Вы совершенно сходите с ума! Совершенно!
Внутри у него что-то оборвалось.
Спарроу засмеялся, покачал головой.
– Нет, Джонни. Я вернусь туда, где давление меньше. Вздохну полной грудью. Сыграю в покер по маленькой в «Гарден Гленн». Нажрусь раз или два, потому что от меня этого ждут. Еще раз переживу медовый месяц с женой. А она будет со мной мила. И будет сильно сокрушаться из-за того, что подгуливает, пока я далеко от дома. Это ее личная адаптация. Меня это уже не волнует.
Рэмси уставился на него.
– Ну и, конечно же, будет масса новых удивлений. Зачем это все вокруг? Что представляем собою мы – человеческие животные? Есть ли смысл во всем этом? Но у меня очень крепкие корни, Джонни. Я уже видел чудеса. – Он склонился над Гарсией. – Мне известны последствия событий еще до того, как те произойдут. Это дает мне… На аппарате искусственного кровообращения загудел сигнал. Рэмси отключил перекачку крови. Спарроу обошел кровать, отсоединил венозные и артериальные иглы.
– Шестьдесят на сорок, – сообщил Рэмси.
– Через двадцать два часа мы будем в Чарлстоне, – сказал Спарроу и поглядел на Рэмси.
– Что ты собираешься рассказать парням адмирала Белланда про Джо?
– Не могу вспомнить ничего такого, что я мог бы рассказать им про Джо.
Губы Спарроу медленно растянулись в улыбку.
– Вот это и есть нормально, – сказал он. – Не разумно, но нормально. Рэмси только засопел. «Почему я так раздражен?» – спросил он у самого себя. А его подготовка психолога тут же подсунула ответ, от которого нельзя было отмахнуться: «Потому что не повернулся лицом к чему-то в самом себе. Существует нечто, чего я не хочу видеть». – Давай поговорим о Хеппнере, – предложил Спарроу.
Рэмси чуть не заорал: «Господи! За что?!!»
– Он тоже пришел к мысли о психической нормальности, – продолжил Спарроу. – И однажды ему стало ясно, что я не совсем психически здоров. Тогда он стал размышлять дальше: а что такое психическое здоровье? Он рассказывал о некоторых своих мыслях. Внезапно он открыл, что не может дать этому определения! И это привело его к тому, что сам он посчитал себя несколько тронутым.
– Так? – прошептал Рэмси.
– Он подал рапорт о переводе из службы подводных буксировщиков. Мне он подал прошение об уходе, когда вернемся на берег. Это было в тот последний наш поход.
Рэмси сказал:
– И он поплыл сам.
Спарроу кивнул:
– Он сам себя уговорил, что у него нет якоря, нет точки отсчета, куда можно было бы плыть.
Рэмси чувствовал внутреннее возбуждение, как будто находился на пороге великого открытия.
– И поэтому, – продолжал Спарроу, – мне следует готовить нового офицера-электронщика. Тебе надо возвращаться в ПсиБю, где находятся твои корни. Там тот океан, в котором ты знаешь пути.
Рэмси уже не мог сдержаться, чтобы не спросить:
– А как вы определяете душевное здоровье, капитан?
– Возможность плавать, – ответил Спарроу.
Рэмси почувствовал холодный шок, будто его внезапно кинули в ледяную воду. Изо всех сил он заставлял себя дышать нормально. Голос Спарроу доносился до него как бы с огромного расстояния:
– Это означает, что душевно здоровый человек понимает течения, он знает, что надо делать в различных водах.
Рэмси слышал тяжелые удары грома, совпадающие с прозаичным, сухим тоном Спарроу:
– А психически больной похож на тонущего. Он падает вниз, барахтается, он… Джонни! Что случилось?
Рэмси слышал слова, но они теряли для него смысл. Комната превратилась во вращающуюся центрифугу, в которой он был на краю… быстрее… быстрее… быстрее… Он ухватился за аппарат искусственного кровообращения, не удержался и свалился на пол. Какая-то часть его самого чувствовала чьи-то руки на лице, пальцы, нажимающие на глазные яблоки.
Гремящий голос Спарроу, будто из трубы:
– Обморок!
Бум! Бум! Бум! Бум! шаги хлопание двери звон стекла Он плыл в желеобразном гамаке, сковывающем все его тело. Перед глазами открылась миниатюрная сцена. Спарроу, Гарсия и Боннет стояли плечом к плечу, кукольные фигуры, освещенные миниатюрной, лилипутской рампой. Марионетки.
Пустым, монотонным голосом миниатюрный Спарроу сказал:
– Я коммандер, подводник, портативный, модель I.
Миниатюрный Гарсия сказал:
– Я офицер-инженер, подводник, портативный, модель I.
Миниатюрный Боннет сказал:
– Я первый офицер, подводник, портативный, модель I.
Рэмси попробовал было что-то сказать, но губы его не слушались.
На кукольной сцене Спарроу сказал:
– Я ненормален, ты ненормален, он ненормален, мы ненормальны, они ненормальны.
Гарсия сказал:
– К сожалению, должен рапортовать о повреждении составных частей: самого себя.
Боннет сказал:
– Этот Рэмси – катализатор.
Спарроу сказал:
– Я не могу помочь тебе; он не может помочь тебе; мы не можем помочь тебе; они не могут помочь тебе; ты не можешь помочь себе сам. В это время лилипутский Гарсия растворился, оставляя Боннета и Спарроу одних в пространстве. Из пустоты донесся его голос:
– Сожалею, что не могу поблагодарить тебя лично.
Боннет сказал:
– Мое поколение не верит в вампиров.
Рэмси снова попытался заговорить, но не смог издать ни звука.
Спарроу и Боннет заговорили в унисон:
– Успокойся… успокойся… успокойся… успокойся… Все слабее слабее слабее Голос Гарсии был уже слабеньким-слабеньким эхом, едва различимым сквозь ритм ударов. глубокая, всеокутывающая темнота темнота, окружающая плод в материнском лоне Рэмси почувствовал движение, жужжание: электромоторы. Голос Боннета: