Дракон выбирает невесту
Шрифт:
Вот, значит, как. Природа. Выброшу эти таблетки в ближайший унитаз и десять раз спущу воду для надежности.
Но я, разумеется, не подала виду.
– Всего доброго, фро Кристиан.
Тот дотронулся до виска, словно отдавал мне честь.
– До скорой встречи, дорогая фрин.
Я смотрела, как машина неторопливо отъезжает от здания телеканала, и думала, что иногда судьба выкидывает такие фортели… Только руками разведешь. Что мы имеем? Драконов – раз. Папашу Дварксона, который настолько достал дочь, что она готова бежать от него сломя голову, – это два.
Выживу – напишу об этом роман. Если, конечно, выживу. Я уже начала в этом сомневаться.
Второй день кастинга оказался еще хлеще первого. Не дожидаясь начала, две девицы устроили в коридоре совершенно безобразную драку. Охрана среагировала почти молниеносно, но одна, выше ростом и крупнее, успела повалить соперницу и несколько раз ударить ее головой об пол. Вскоре за окнами тоскливо замяукала «скорая». Я смотрела, как санитары в голубой форме спускают к машине носилки, и меня не покидала уверенность, что драконам это должно нравиться. За каплю их внимания люди разбивают друг другу головы…
Интересно, нравится ли такое Максу? Насчет Эдварда я не сомневалась – это лишний раз погладит по шерстке его эго.
Макс появился через четверть часа. Бросил на спинку стула стильный светлый пиджак, положил на стол стопку бумаг и сообщил:
– Драку видели? Рейтинги уже рванули.
Почему-то мне стало грустно. Крутя в пальцах ручку, я думала о том, что дракон не сможет пойти против своей природы. А их природа – огонь, кровь и страсть.
– Да, видела, – кивнула я. – Девчонок уже увезли. Кого в полицию, кого в больницу.
Макс окинул меня пристальным взглядом и вдруг сказал:
– Вы странно на меня смотрите, Инга. Все в порядке?
Я улыбнулась, стараясь сохранять максимально бодрый вид. Не говорить же ему о том, что фармацевтический король платит три миллиона за его голову, а я бьюсь над вечной дилеммой: насколько цель оправдывает средства.
Мне надо ненавидеть драконов. Так, чтоб в глазах темнело, так, чтоб не было сомнений: такие твари не должны ходить по земле. Так их, должно быть, ненавидел великий Сальцхофф, который рубил головы патриархам драконьих семейств.
В какой-то из церквей на юге я видела икону Хорхо-Победоносца, поражающего змея. Художник придал святому черты молодого Сальцхоффа…
– Глаза болят, – призналась я и продемонстрировала Максу пузырек с лекарствами. – Всю жизнь пью эту дрянь, чтоб видеть белый свет.
На лице Макса тотчас же появилось невероятно трогательное выражение искренней заботы и тревоги. Он снова стал тем добряком, которого никто не принимал всерьез и который не имел ни веса, ни значения.
– Сочувствую, – искренне произнес он. – Что я могу для вас сделать? И сейчас, и вообще.
– Чашка кофе, – улыбнулась я. – Этого достаточно.
Макс понимающе кивнул и отправился к кофемашине, предусмотрительно поставленной на столике в углу. Там уже хлопотала девчушка в белом платье и переднике, раскладывая на тарелках канапе. Я вспомнила, что так и не успела нормально позавтракать, и окликнула Макса:
– Захватите сюда пару тарелок?
Макс обернулся, и на его губах расцвела смущенная улыбка, словно он очень обрадовался тому, что сможет как-то мне пригодиться. В ту же минуту ожил мой смартфон, приложение выплюнуло сообщение от Эдварда:
«Какого дьявола ты трешься с Семеониди?!»
Вариантов было два. Либо за мной плотно следят, либо Эдвард видел, кто именно сегодня подвез меня на работу. Я задумчиво покрутила смартфон в руках, прикидывая, что ответить, и второе сообщение не заставило себя ждать:
Эдвард так и написал: «Не заставляй меня ждать».
«Его компания производит мое лекарство, – быстро напечатала я. – Лечу генетическую слепоту. Договорилась с ним о серьезной скидке».
Макс поставил передо мной белую чашку кофе и тарелку с закусками, но чудесный запах копченого мяса, овощей и икры сейчас показался мне отвратительным.
«Не смей мне врать! Семеониди не будет никого облизывать за скидку!»
Похоже, мне требовалась поддержка. Я протянула смартфон Максу и сказала:
– Прочитай. Твой брат мне не верит.
Макс изучил нашу переписку, и его брови удивленно поползли вверх.
– Хортасин стоит двести пятьдесят тысяч за пузырек, – сказала я, подпустив в голос ровно столько обиженной дрожи, сколько требовалось, чтоб Макс окончательно проникся ситуацией. – Пузырька хватает на месяц. Я звонила в «Мэссив лаб» и договорилась с Семеониди о личной скидке, а в обмен решила его небольшую проблему с силуванскими поставщиками сырья через папашу Дварксона. Но твой брат, как видишь, мне не верит.
Макс понимающе кивнул и прикоснулся к картинке телефонной трубки над приложением. Звонок прошел, и Эдвард тотчас же ответил забористой бранью.
– Эд, это я, – спокойно сказал Макс. Эдвард захлебнулся воздухом от удивления, и Макс продолжал: – Семеониди действительно дал ей скидку за работу с силуванскими профсоюзами через Дварксона. Она не врет.
Эдвард что-то пробормотал, и стало ясно, что буря улеглась. Видимо, слово брата имело для него значение.
Я вздохнула с облегчением. Вывози, Пресвятая Матерь!
– Не врет и ничего не скрывает, – уверенно произнес Макс.
Эдвард снова что-то пробурчал, и Макс провел пальцем по экрану и передал мне смартфон. Я убрала его в карман и сказала:
– Вообще не понимаю, с чего такая буря.
Мы сели за стол, и, придвинув к себе канапе с мясом и овощами, Макс ответил:
– Видите ли, для драконов фамилия Семеониди – это как красный плащ для быка. Он был сподвижником президента Сальцхоффа, многие драконьи семьи тогда пострадали. – Макс говорил медленно, тщательно подбирая слова. – Вот Эдвард и вспылил. Не принимайте близко к сердцу, Инга, вы тут ни при чем. Просто когда видишь человека, чей дедушка отрубил голову твоему прадеду, то вряд ли сможешь сдержаться.