Драконам слова не давали!
Шрифт:
Крыска видит, что я в недоумении, вздыхает, оглядывает рассеянным взглядом пространство. Из неё странным образом улетучивается весь её злобный запал. Она сникает, опуская плечи, расслабляется.
– Я думала, отдам вас в надёжные руки. Он показался мне таким… деловым. Умным, грамотным, в меру жёстким. Я долго выбирала, – вздыхает она, поправляя всклокоченные волосы, – правда, выбора особого не было. В общем, я промахнулась. Всеми четырьмя лапами. Не сработала моя чуйка. Подвела на этот раз.
– Да что ж случилось-то? – задаю я повторно свой вопрос, но уже нервно: воздух так
– Да ничего, собственно, – продолжает она пялиться поверх моей головы пустым взглядом. – Он купил «Слона» не для того, чтобы владеть, а чтобы уничтожить.
Я молчу, пытаясь переварить новость. Генриховна снова наводит на меня свои буравчики-радары, кривит беспомощно рот и поясняет:
– Он закроет агентство, Ника. Не сразу, конечно, но «Слон» доживает свои последние деньки. И я уже ничего не могу сделать.
Она молча забирает из моих ослабевших пальцев графин, наливает рюмку, выпивает её залпом, заедает лимоном, тыкает вилкой несколько раз в почти целый салат из морских гадов, торопливо жуёт и требует счёт. Расплачивается быстро, оставляя щедрые чаевые, встаёт на ноги, и её почти не штормит на десятисантиметровых шпильках. Мне бы так – смотрю с завистью на эту железную леди.
В дверях Крыска оборачивается, и я подхватываю её под локоть – так опасно она кренится вперёд.
– Не говори никому об этом, Ник, – повторяет она уже просьбу. – Пусть лучше потом. Когда-нибудь. А то будут волноваться, крыльями хлопать. Ну, ты же знаешь: творческие натуры и всё такое… Может, рассосётся как-нибудь. Само. Я б посоветовала пахать вам, как чертям. Чтоб ему тяжело было объявить о банкротстве. Знаю: комариный укус для толстой шкуры Дракона, но всё же. Хоть кровь ему немного попортить, – мстительно сжимает Крыска руку в кулак.
На улице её развозит окончательно, и последние метры до машины я волоку обмякшее тело практически на себе. Ничего, мы привыкшие. Физические нагрузки – это не то, что может напугать или сломить Нику Лунину.
Затаскиваем с шофёром Виталиком директорское тело в салон.
– Домой, – слабо машет рукой сломленная алкоголем и горем Крыска, и мы едем долго-долго по улицам города в гробовом молчании.
Виталик крутит баранку. Крыска спит, а я мрачно думаю о том, что нас всех ждёт. И откуда только взялся на нашу голову этот долбанный Драконище?..
Глава 4
Ника
В офис я попала ближе к концу дня. К тому времени жизнь наладилась: вовсю кипел рабочий процесс, а проще говоря – царил творческий беспорядок.
Моё появление встретили радостно: соскучились по кофе. Как ни крути, а девочки на побегушках всегда не хватает. Пока выслушивала жалобы коллег, мимоходом выяснила, что новый хозяин никому не докучал. Долго сидел в директорском кабинете, изучал документы, вызывал к себе главбухшу. Три раза. Входил и выходил. Наверное, обедал. И покинул офис, судя по всему, по-английски: ни с кем не прощаясь. По крайней мере, никто не заметил его исчезновения.
– Может, оно и того… лучше? – заглядывает в глаза мне художник Лёха, подсовывая свои наброски на оценку. – Меньше кипишу будет. Мужик как-никак.
Лёха мысли связно выражать не умеет: весь талант ушёл в удивительно изящную, стройно-прекрасную графику. Отбираю удачные эскизы и мягко перевожу разговор в рабочее русло: хвалю то, что понравилось.
В одном Крыска права: надо держать рот на замке. Пока лучше никому не знать, что не «хороший мужик» нас купил, а злобное Драконище.
– Никусик, ты там текстики посмотришь, да? – кивают, как цирковые лошади, Люда и Натаха, поспешно собирая в сумочки боевой арсенал, состоящий из косметики и блокнотов-ручек.
Рабочий день подходит к концу, и весь наш разноцветный балаган начинает растекаться, исчезать за дверью: там ждёт их жадная пасть сумасшедшего города, пахнущего цветущими деревьями и молодой листвой.
Я наконец-то остаюсь одна. С наслаждением впитывая тишину, составляю план на завтра и привожу рабочее место в порядок. Мне ещё нужно немного поработать. В углу мигает монитор Наташкиного компьютера. Там ждут статьи на вычитку.
Вместе с обязанностями офис-менеджера я постепенно взвалила на свою шею и часть другой работы. Закон рабочей лошадки: чем больше тянешь, тем больше грузят. Но я не жалуюсь. Мне в кайф.
Телефонный звонок взрывает тишину. Улыбаюсь, слушая знакомый рингтон. Жмурюсь довольно. Мой Егор. Вот уже полгода я непростительно счастлива. Люблю и любима. Там, за много километров отсюда, мой мужчина ждёт меня. Всё, как положено: красивый, умный, желанный.
– Луна на проводе!
– Привет, ночное светило, – Луноход желает знать…
Впитываю его глубокий голос. Представляю, как стоит он у окна на маленькой кухоньке и смотрит на верхушки деревьев. Запустить бы сейчас пальцы в тёмные завитки на его затылке…
– Прости, – мягко воркую, расплываясь в улыбке ещё шире, – но я сегодня задержусь. Да, как всегда. Сделаю кое-что и выйду из-за тучки, вернусь на орбиту, к своему тоскующему Луноходу.
– Люблю тебя и жду, – вздыхает на другом конце галактики мой мужчина.
– Целую, до встречи, – сбрасываю звонок и, продолжая улыбаться, поглаживаю потухший экран телефона пальцами.
Каждый раз, даже от звука его голоса, сердце сжимается в груди. Это как вспышка на солнце. Как всполох огня до небес, когда хочется кружиться, раскинув руки, и радоваться без причины. Вздыхая, сажусь за компьютер: чем быстрее я справлюсь, тем скорее окажусь дома – в уютной тихой гавани, где ждёт меня мой верный Луноход.
Где-то часа через два меня отвлекает Клавдия Петровна – наша уборщица: гремит вёдрами, бормочет что-то себе под нос.
– Ты опять задержалась, Ника, – всплескивает она руками: Петровна считает своим долгом немного опекать меня. Журить за чрезмерное, по её мнению, горение на работе.
– Да, Петровна… – виновато щурюсь, поглядывая на незаконченную статью. – Вы б не могли немножечко подождать? Ещё с полчасика-минут сорок?
– Да почему бы и нет? – охотно соглашается она. – Как раз в супермаркет сгоняю. Не успела до работы. А ты давай, заканчивай, вон, стемнело на улице! Хватит ужо глаза ломать-то!