Драконий василек. Дилогия
Шрифт:
– Что ж. Хотя бы без одеяла. Сядем за стол.
Хотела сказать, что мне и здесь хорошо, но обижать изумрудного не желала. Что-то мне в его поведении не нравилось. Предчувствие чего-то нехорошего жгло изнутри. Но, тем не менее, поднялась. Мне услужливо подвинули стул и помогли расположиться за обычным деревянным столом, накрытым грубой льняной скатертью с вязью охранных рун, замаскированных под обычный орнамент. Отравленная еда за таким столом мгновенно чернеет и превращается в пепел.
– Чем я могу вам помочь?
– Почему при тебе нет моего камня?
И
– Ролдхар? Понимаю.
Он запустил широкую ладонь в карман камзола и протянул мне новый изумруд. Нажить врагов – дело нехитрое, достаточно обидеть кого-то. Ирд Д’Остраф, кажется, уже несколько оскорбился моим нежеланием обращаться к нему по имени, поэтому я с кроткой улыбкой приняла камень и положила его на стол рядом со своей кружечкой.
– Общий сбор кандидаток в хранительницы состоится сегодня до полудня. Камень держи при себе. Когда распорядитель отбора призовет, ты почувствуешь зов. Не противься и следуй ему. Это первое испытание.
– Хорошо, милорд.
Уже сегодня! Воздух неожиданно обжег легкие, я даже прикрыла глаза на минутку, чтобы свыкнуться с этой мыслью. Думала, у меня еще есть время! Столько всего сделать предстоит: предупредить пекаря господина Лориса, ему ведь нужно найти замену для меня, поговорить с Талией и помочь ей подготовиться к поступлению в магический университет, с госпожой Венерой, опять-таки, побеседовать следует. Ночное явление талдоха – тревожный символ. К тому же, дух говорил так, словно хорошо знает меня. Столько всего! И так мало времени…
– Теперь не самая приятная, но, увы, необходимая вещь, – ирд Д’Остраф поджал губы и замолчал.
Напряглась, предчувствуя беду.
– Разрешаю кричать, обидеться и даже назвать меня недобрым словом. Можно нецензурным. Если знаешь такие. Так уж и быть, можешь даже пореветь.
Закончил дракон как-то совсем не весело.
– Вы меня пугаете…
Хищно улыбнувшись, мужчина резко опрокинул на мою руку горячий смородиновый чай. Я даже крикнуть не успела – дыхание вышибло. По телу прокатилась яростная волна боли, в глазах потемнело, набежали слезы. Я вскочила, накрыв ладошкой пульсирующую кожу, и взвыла от боли.
– Что вы наделали, милорд? За что?! – простонала, не зная, куда себя деть.
Прижимала к груди обожженную руку. Каждое биение сердца отдавалось в ней острыми жалящими ударами.
Дракон стремительно поднялся и обхватил мое лицо ладонями, заставляя посмотреть в его глаза:
– Анотариэль…
Вырвалась и оттолкнула милорда. Жгло невыносимо, а он издевается словно! Металась по комнате, не находя себе места. Дракон снова остановил меня, на этот раз за плечи.
– Анотариэль, успокойся. Посмотри на меня.
Я посмотрела, вскинув подбородок и поджав дрожащие губы. Сияющие изумрудным светом глаза неожиданно привлекли мое внимание, заставив забыть и о боли, и об обиде. Я смотрела в них, как в ярко-бирюзовое озеро и не слышала ничего,
– У меня не было другого выхода. Все хорошо! Все хорошо?
Медленно кивнула, понимая, что боль схлынула. Рука действительно больше не тревожила, словно и не было вовсе ожога. Но ведь дракон намерено облил меня кипятком, я же видела! Он совсем не озорник, он разбойник!
– Назови меня по имени, Анотариэль. Это все изменит! Все…
Оцепенение спало. Я мягко повела плечами, чтобы высвободиться из его рук и, усердно дуя на припухшую красную кожу, отошла в угол комнаты.
– Зачем вы так со мной, милорд?
Он стиснул зубы, глядя, как на моей белоснежной коже проступает багровое пятно.
– Лучше так, чем тебя убьют. С камнем не расставайся, поняла?
Кивнула, закусив губу, и отвернулась.
Дракон в два шага преодолел разделяющее нас расстояние и осторожно погладил меня по щеке, стирая слезы:
– Я не дам тебя в обиду.
Сам будет обижать? В моей жизни полно желающих.
– Посмотри же на меня! – тихая просьба, но я не могла на нее ответить. На грудь будто камень тяжелый положили – ни вздохнуть, ни выдохнуть. Так болит не тело, а душа. Так бывает, когда не ждешь зла, но сталкиваешься с ним. Зажмурила глаза и отвернула голову, а в следующий миг стало холодно.
Дверь за драконом закрылась бесшумно и лестница уже не скрипела…
Госпожа Венера ворвалась в комнату буквально через пару минут и уже с мазью от ожогов. Она не расспрашивала ни о чем, молча обработала мою рану, аккуратно стянула бинтом, позволяя мне выплакаться. Ведьмам нельзя держать негативные эмоции в себе, нужно обязательно выплакать. Злость, обида или негодование могут сформировать сильный негативный поток, который в первую очередь ударит по нам самим, но может и кому-нибудь другому зло причинить. Не нужно это.
– Злой плачет от зависти, а добрый – от радости, – с мягкой улыбкой произнесла верховная ведьма.
– Да какая же радость, госпожа Венера? От горя я плачу. Душа болит!
– Хорошо, когда душа болит. Это значит, что она у тебя есть! Чем не повод радоваться?
– Почему дракон так поступил?
– Знаешь, цветочек, – ведьма аккуратно погладила мою руку поверх повязки, приятно пахнущей травами, – ирд Д’Остраф – верховный главнокомандующий каменных драконов, взрослый мудрый мужчина. Он хоть и проказник отменный, а глупых поступков не совершает. Всегда таким был. Если сделал так, значит, нужно было.
– Вот и мне он то же самое сказал.
Вытерла слезы, пытаясь придумать хоть одну причину для подобной жестокости, но не получалось. В комнату скользнула Азалия – черная кошка, фамильяр госпожи Венеры – и ласково потерлась о мои ноги. Сразу стало тепло и уютно. Животные обладают особым умением любое, даже самое дурное настроение улучшить одним лишь своим появлением.
– Ты ведь и сама, Василек, дурного не почувствовала.
– Совсем ни капли, – запустила пальчики в густую шерстку красавицы и ласково потрепала по загривку.