Шрифт:
Глава 1
Драконы были прекрасны, и я могла любоваться на них часами.
Садилась на край утеса, у подножия которого плескались беспокойные воды Риила, и смотрела сквозь радужную дымку на небо чужого мира. Расправив перепончатые крылья, в нем парили драконы, и их кроваво-красная броня сверкала в лучах полуденного солнца.
И это зрелище наполняло меня спокойствием с того самого дня полгода назад, когда я обнаружила это место.
…Помню, в Фортрайте стояла ранняя весна, сопровождаемая промозглыми дождями, грязью по колено и приступами затяжного кашля у Лиссы, плохо переносившей слякоть и сырость. И еще тот март запомнился внушающими уважение магическими экспериментами нашего старенького наставника.
У архимага Бойна была своя лаборатория, оборудованная подальше от всех, в подвалах «Зеленой Лощины», и в тот день в ней рвануло так, что стены старого замка, по словам нашей кухарки, неодобрительно закачались. С крыши, давно уже требовавшей починки, посыпалась черепица, оставив в ней внушительные прорехи, а облюбовавшие чердак голуби дружно взвились в низкое, затянутое свинцовыми тучами небо.
Правда, своими глазами я это не видела. По привычке рано утром ушла на охоту – зимние запасы подходили к концу, ртов в замке целых девять, и кормить их желательно каждый день.
Повезло: выследила молодого оленя. Терпеливо подбиралась к нему, затем вскинула лук и замерла, готовая вот-вот спустить тетиву. Но тут земля под ногами содрогнулась.
Мой олень встрепенулся и стремглав умчался в чащу.
Я же, забросив лук за спину и ругаясь нехорошими словами – наслушалась от Олафа, мужа нашей кухарки Марии, – кинулась в противоположную сторону. Бежала к старому замку из темно-серого камня, с черепичной крышей и тремя круглыми башенками, обнесенному полуразрушенной крепостной стеной.
Стоял он на самых задворках Фортрайта, окруженный густыми лесами, спускавшимися к каменным уступам Риила. Дикие, глухие места… Дальше начинались предгорья неприступных Антийских Скал, за которыми лежали ничейные, неизведанные земли.
Этот замок, этот лес и клочок плодородной земли, который мы сдавали единственным арендаторам за сущие пустяки, было единственным, что осталось от былого богатства нашей когда-то могущественной семьи.
Мой дом.
И сейчас я спешила туда, моля Великую Мать, чтобы все остались живы.
И моя младшая сестра, тринадцатилетняя Лисса, худенькая и слабенькая – ее даже в лес с собой не возьмешь, любой заяц обидит!.. И мой дядя Филипп, перманентно пребывающий в состоянии алкогольного опьянения – другим его я уже и не помнила. И мой старенький наставник, архимаг Бойн, оставшийся преданным отцу и отправившийся за ним в ссылку девять лет назад, а теперь в своей лаборатории придумывающий новые, невиданные магическому миру заклинания.
И наши верные слуги – Мария, ее муж Олаф и трое сыновей-подростков. Верные, потому что в «Зеленых Лощинах» их тоже удерживала только преданность. Я давно уже не могла платить им за работу, но они нас не оставляли, помогая бороться за существование и поддерживать «Зеленые Лощины» в пригодном для жизни состоянии.
А ведь когда-то мы вели совсем другую жизнь! Были и особняк в столице, и несколько экипажей для парадного выезда, и земельные наделы во всех частях Фортрайта, и даже собственная баржа для морских прогулок.
Теперь же у нас остался только этот замок. Король Генрих конфисковал бы и его, наложив руки на все имущество отца, но «Зеленые Лощины» были приданым моей покойной мамы.
…И я бежала домой, старательно минуя собственные магические метки. Тщательно их расставляла каждый день, потому что отец перед смертью наказал хорошенько приглядывать за сестрой. Вот я и пыталась следовать его науке выживания, понимая, что ему самому она не слишком-то помогла.
Потому что король, лишив нас почти всего, так до конца отца и не простил. И все годы, проведенные им в «Зеленой Лощине», папа опасался удара в спину. Оказался прав – два года назад на замок напали выдававшие себя за разбойников королевские маги.
Мы защищались, но нападавшие в несколько раз превосходили нас числом.
Отступили только после того, как наставник обрушил на них часть крепостной стены, погребя половину отряда под огромными валунами. Но папа не разделил с нами радость победы – вражеская стрела пробила магическую защиту и усиленную металлическими пластинами куртку на его груди. И, несмотря на старания архимага Бойна, мою лечебную магию и слезы Лиссы, он отправился в чертоги Великой Матери.
А я осталась, дав ему обещание хорошенько приглядывать за сестрой. Взяла на себя обязанности старшей, потому что… Больше и некому!
Старый архимаг был уже дряхл и рассеян. Дядя Филипп, мамин брат, как и папа попавший в королевскую немилость, куда больше интересовался содержимым винных погребов, чем заботой о хлебе насущном. Лисса слишком мала, как и дети Марии. Олаф частенько составлял компанию моему дяде, хотя наша кухарка его постоянно гоняла.
Вот и вся моя семья!
Но я очень старалась, чтобы наша жизнь смахивала на нормальную. Заставила архимага перебраться со своими опасными экспериментами в подвал, где ему оборудовали лабораторию. Вразумила Филиппа, заявив, что не хочу больше видеть его валяющимся под ногами в пьяном виде. Хочет напиваться – его личное дело, но пусть это будет подальше от моих и Лиссиных глаз.
Кое-как нашла общий язык с младшей сестрой, и та прекратила постоянные истерики и рыдания по умершим родителям. Затем я пошла дальше и заявила, что ей нужно учиться, потому что она всегда должна помнить, кто мы.
Мы – из рода Шантье, и в нас течет королевская кровь!
Именно поэтому ей нужно изучать языки, науку и магию, потому что однажды мы вернемся в столицу. Король Генрих обязательно нас помилует – ведь мы как-никак его родственники! Он – наш двоюродный дядя, я – пятая в очереди на престол, а Лисса – шестая. Скоро он сменит гнев на милость, и мы получим то, что причитается нам по праву рождения.
Врала.
Куда быстрее мы дождемся от «любимого дядюшки» стрелы в спину или же смертельного заклинания!
И о том, что отправляла Генриху по посланию каждый месяц, отправляясь на ярмарку в уездный Избор, в которых умоляла нас простить, тоже соврала.
Он, убивший моих родителей, не дождется от меня мольбы о пощаде!
Но надежда возвращала краски на бледное личико сестры с выступающими скулами и губами-бантиками, заставляя ее терпеливо пить лекарство от кашля и садиться за домашние задания. Зато вечерами перед старым камином, когда мы проводили время за вышиванием и вязанием, она, наслушавшись рассказов дяди о столичной блестящей жизни, вслух мечтала о том, как станет посещать придворные балы и кружиться под музыку, пленяя своей красотой придворных кавалеров.