Драконий жемчуг
Шрифт:
– И много ты в ночи наловила?
Девушка потрясла шевелившейся сеткой.
– Много, не много, сколько поймала, всё наше, – и добавила почему-то с насмешкой: – А то у нас вдруг прибавление семейства случилось! Дедушка, тетушка с дядюшкой, да еще и старший брат. И все как один неумехи!
Родственники какие приехали? Сон Ёна больше интересовало содержимое сетки. Заметив его любопытство, хэнё поднесла фонарь к добыче и, тыкая пальцем, принялась называть каждого морского гада. Сон Ён машинально шевелил губами, повторяя. Чувствовал он себя при этом дитем неразумным или вовсе чужеземцем… Да и то сказать, местные названия
– А, – сказала девчонка, как будто ей в голову пришла внезапная идея, – ну раз уж ты все равно тут…
Ловко и быстро выковыряла раковину морских ушек, тут же тонко покромсала ножом, полила чем-то, пахнущим пряно, и ткнула моллюском в губы Сон Ёна:
– Ешь!
Он хотел оттолкнуть ее руку, но с удивлением понял, что голоден – как бы не впервые за время, проведенное на острове. Мясо было тугим, упругим, пахло морем, маслом и немного – ее пальцами. Хотя он их не обнюхивал, конечно. Проглотив, увидел на протянутой ладони следующее подношение. Подношение? Скорее, это походило на кормление упрямившегося ребенка с насильственным запихиванием еды ему в рот.
– Ну вот! – сказала девица с удовлетворением. – А то что-то ты схуднул, господин. Да и шляпу не носишь, почернел на солнце, гляди, так тебя скоро с последним ноби спутают!
Из-за этой неожиданной грубоватой заботы Сон Ён великодушно простил бесцеремонность хэнё, да и саму заботу принял – словно темнота как-то сближала их, милосердно ретушируя и чумазую руку помощи, и попранную дворянскую гордость.
…Двое сидели на берегу. Между ними – фонарь; в набегавшей волне на вбитой в песок палке – сетка с добычей. Впервые запах морского берега, сырой, с примесью водорослей и рыбы, не казался тяжелым и отвратительным. Начинает привыкать, наверное.
– Как давно ты ныряешь?
Девчонка пошевелила пальцами, словно решила на них посчитать и ему показать.
– С пяти лет.
– О!
– Ну это еще поздно, – сообщила она честно. – Я слабая в детстве была, мать жалела. А потом умерла, и меня взяла бабушка. Она лучшая хэнё на всем побережье.
Говорила девчонка заметно медленнее, чем в прошлый раз, – наверное, для того чтобы он лучше ее понимал.
– Как твое имя?
– Ха На.
Сон Ён чуть не спросил машинально, к какой семье она принадлежит. Но ноби ведь не имеют фамилий, разве что клички; именуются по хозяйскому дому или, если ноби казенные, по названию местности, в которой проживают…
– А тебя? – живо спросила девица. И добавила: – Господин?
– Господин Ким.
Девчонка скорчила рожицу, которую нельзя было перевести иначе как: ну да, чего от тебя еще ждать? Поколебавшись, молодой человек добавил:
– Мое имя – Сон Ён. Иероглиф «Ён» читается как…
– Знаю, – перебила Ха На, – дракон.
– Откуда знаешь?
Ныряльщица пожала плечами.
– А что тут хитрого? Тут до Ёнвана [14] , Хранителя Востока, рукой подать. Некоторые даже его видали…
14
Ёнван, Ёнсин – цари драконов, хозяева водной стихии, хранители четырех морей (кор.).
– И кому же Чхоннён [15] показывается? – скептически вопросил Сон Ён. – Шаманам и славным полководцам?
– Почему же? Моя бабушка его видела. Он ведь любит нас, хэнё. А тех, кто ему особенно к душе, даже забирает после смерти в свой подводный дворец.
Недостойно смеяться над убогими! Наивная вера в благоволение Ёнвана наверняка скрасила не одну тяжелую жизнь. Сон Ён даже решил подыграть – спросил серьезно:
– И как же он выглядит?
– Как-как! Как и положено! Зеленый, с рогами и четырьмя лапами. Пышет огнем.
15
Чхоннён (Сасин) – зеленый дракон, царь Восточного (Японского) моря, страж Востока (Весны) (кор.).
– Вы, я смотрю, здесь на короткой ноге со Священными Хранителями! Может, и мне его покажешь?
Ха На глянула снисходительно, как на неразумного ребенка.
– Да как же я тебе его покажу? Мало того что он приходит только к тому, к кому пожелает, так ты еще и плавать-то наверняка не умеешь!
Сон Ён оскорбился:
– Отчего же не умею? Я даже реку Хан преодолевал!
– Речку! – пренебрежительно фыркнула мелкая. – А ты попробуй-ка зайти в море! Там течения! Волны! Да вот прямо сейчас и попробуй!
Он ведь слишком взрослый, чтобы вестись на такие детские подначки? Или она просто хвастается?
– Мне нельзя.
Ха На обрадовалась:
– Трусишь?
– Думай что хочешь, – отозвался он сдержанно, – но мне нельзя заходить в морскую воду, пока двадцать пять не исполнится.
– А, – понимающе кивнула хэнё. Даже без насмешки: известно, зароки надо соблюдать. – Ну раз так, ничего не поделаешь, ходи пока посуху…
Сон Ён показал на темное море: ночь была безлунной, и только золотистая дорожка от фонаря отражалась в ленивой волне.
– Да и вообще, вдруг там сейчас меня поджидает Подводная ткачиха? Ка-ак схватит, утащит на дно морское и заставит ткать веками!
Зубы девчонки блеснули в усмешке.
– Ну уж молодых да пригожих парней она всяко к другому делу приспособит!
– А ты откуда знаешь? Может, ты и с ней знакома?
– Конечно, – отозвалась Ха На без ноты сомнения в голосе. – Встречала, и не раз, ино тут много. А в детстве даже играла с одной. Они, пока маленькие, любопытные – жуть! Подглядывают за людьми. Иногда пакостят, иногда играючи могут жемчуг подбросить. Мне вот одна все рыбу подгоняла… Жалела: мол, ничего-то я, двуногая-бестолковая, не умею…
Сон Ён слушал, не зная, верить или нет. Уж очень эта тихая многозвездная ночь с мерцающей береговой звездой-фонарем подобным историям способствовала. Сейчас бы сюда еще Мин Хва – нянька в детстве пичкала их историями о домашних духах-касинах. После таких рассказов они с сестрой по своему родному дому ходили с опаской, заглядывая за угол или за печь… Но никого так и не увидели, хотя наперебой хвастались, что каждый день духов встречают. Точь-в-точь как сейчас эта мелкая выдумщица.
– А вот и она приплыла, – произнесла девушка так обыденно, что Сон Ён поначалу принял это за продолжение рассказа. Что-то громко плеснуло совсем рядом, словно в воду упал немалый камень… или перевернулась в море крупная рыба. Если даже не целый дельфин.