Драконов мало
Шрифт:
Злой и, честно говоря, испуганный странным поведением взрослых драконов, Коннор, откашлявшись и сплюнув чёрные от грязи сгустки, взглянул на Трисмегиста, чтобы спросить, почему они встали здесь и не возвращаются к машине. И закрыл рот.
Трисмегист не просто стоял в центре защитного конуса. Он поднял руки, сложив ладони пальцами вверх, и что-то беззвучно шептал. Впрочем, может, и не беззвучно: бьющий по ушам свист и волнами хлеставший по конусу грохот воздуха просто не позволяли услышать, говорит ли эльф вслух – нет ли, взывая к тем, кто бушевал сверху.
Мальчишки с надеждой поднимали головы в ожидании, но чаще с тревогой осматривались: что-то беспокоило, хотя пока ни один не мог сказать, что именно, ведь за невидимыми стенами конуса продолжала бушевать буря. Как ни странно, первым причину тревоги заметил Ивар. Он толкнул брата и кивнул на руку. Коннор открыл его браслет. «Коннор, защита уменьшается!»
Старшие братства (реплику Ивара услышали все) разом взглянули наверх. Трисмегист опустил руки и некоторое время тоже всматривался в невидимое небо. Коннор прикусил губу: что делать, если даже такой изобретательный маг опускает руки? Но эльф и не думал терять надежды. Он взглянул на мальчишек и крикнул под грохот очередного удара воздушной волны по конусу:
– Коннор, ты один владеешь машинной магией?!
– Нет, мы все трое!..
– Прокладывайте коридор к машине!
И эльф взял на руки бессознательного Кадма, рядом встал Ивар, а трое старших братства, быстро переглянувшись и условившись, кто что делает, пошли впереди них по собственным следам к машине, где-то потерявшейся на поле. Их остаточные следы были беспорядочными – знали все трое. Главным в них было, что все они указывали на один, не очень точный ориентир – дорогу назад. Везло ещё в том, что кукурузное поле все они знали хорошо – особенно его покатость, что тоже позволяло быть уверенным: они идут правильно.
– У вас получается, - хрипловато сказал за их спинами Трисмегист. – Теперь усложним задачу. Драконы нас видят – и через ваш коридор, и сквозь пыль. Если мы подойдём к машине… да даже всего лишь с нашим приближением к ней, они не перестанут летать. Добавьте невидимости. Причём пусть это делают Мирт и Хельми, а Коннор… Коннор, ты сосредоточься на том, чтобы заранее сделать невидимой для драконов машину!
– При одном условии! – внезапно озлился мальчишка-некромант. – В машине вы нам объясните, что происходит!
– Думаю, не только вам, - совершенно спокойно откликнулся эльф. – Ваша Селена наверняка тоже приступит ко мне с вопросами.
– Ш-што значит… - прошипел Хельми, - вы знаете, почему Вальгард это делает!
– Знаю, - со вздохом согласился Трисмегист и замолк, кивнув и напомнив о предстоящей работе.
Его подсказка насчёт машинной магии оказалась весьма здравой. Что бы там ни происходило, но драконы больше не могли отслеживать беззащитных путников на кукурузном поле. Удаляясь от них, братство и Трисмегист с Иваром всё же с беспокойством посматривали назад и с облегчением видели, что драконы продолжают атаковать то же место, где недавно лежал Кадм.
А когда все пятеро сумели спрятаться в машину-невидимку (для драконов), Вальгард повёл сородичей через речку к Городской изгороди, чем снова озадачил прячущихся. В полном и потрясённом молчании они все проследили, как один за другим драконы оборачиваются в человеческую ипостась и проходят на территорию деревни.
– Трисмегист, а мы? – ошарашенно спросил Ивар.
Эльф-бродяга некоторое время, прищурившись, смотрел на постепенно темнеющую к вечеру панораму с луговиной и деревней, а потом качнул головой.
– Ничего не поделаешь. Придётся возвращаться. Мальчика оставим у меня в доме. Селена же добежит до Тёплой Норы, потому что Вальгард в любом случае будет ждать её.
– Ни за что! – возмутилась хозяйка места, сидя на полу машины и бережно протирая лицо Кадма влажной тряпкой – кажется, чьей-то забытой после тренировок рубашкой; вода в бутылках оставалась после поездки на поле военного училища. Правда, и ребята сейчас её выдували с огромной скоростью. – Вы меня – что? За ненормальную считаете? Да я к нему вовек не подойду! – И тут же испугалась: - Там дети! И новички! А вдруг он и на них вызверится?! Джарри! Гони в деревню!
– Уважаемый Трис-смегис-ст обещал нам рассказать кое-что о драконах, - сердито напомнил Хельми.
Тот снова вздохнул и объяснил:
– Если дракон зациклен на какой-то идее, а она плохо ему поддаётся в реализации, он срывает злость в первой же попавшейся ему на глаза ситуации, которая хоть мельком напомнит ему об этой идее.
В трясущейся по кукурузному полю машине помалкивали, наверное, минуты две – в ожидании, что старый эльф-бродяга продолжит.
– И это вс-сё? – поразился юный дракон. И категорически сказал: - Не верю!
Хорошо, что он не слышал, как вдруг нервно хихикнула Селена на его «не верю!». Зато Коннор решил запомнить эту её реакцию и расспросить дома, почему ей это высказывание Хельми показалось смешным… Машина ехала осторожно – что значит, еле-еле. Поэтому, собравшись с мыслями, Коннор начал собственный допрос взрослого эльфа.
– Хорошо. Если Вальгард озверел, потому что не может решить собственную проблему, то почему остальные драконы последовали его примеру? Они же видели, что он, играя, убивает ни в чём не повинного мальчика!
– Хельми, ты понимаешь? – неожиданно обратился Трисмегист к юному дракону.
Тот покачал головой.
– Что собой представляет Вальгард? – хмуро начал эльф. – Он родоначальник своего клана. На нём, как в краях Селены говорят, всё в клане завязано. Грубо говоря, его эмоции настолько сильны, что захватывают весь клан настолько мощно, что драконы просто не понимают… - Он прервался и сам покачал головой. – Нет, не так. Они словно заколдованы его чувствами, как самой сильной магией. Если Вальгард обуреваем чувствами, они не могут думать, а попадают в его эмоциональную волну и выполняют всё то, что он делает – в данном случае, в гневе.