Драконовы кончары (Smocze koncerze) (KG)
Шрифт:
В пыль рассыпались исключительно обломанные ветви"дерева", само оно продолжало стоять, а в тех местах, где ствол начал трескаться, стало светло от поддерживающих его энергетических лесов. Более всего притягивала взгляды ветка с построенной на ней дворцом. На его террасе стояла сияющая фигура молодой женщины с русыми волосами. Рядом на коленях стоял гусар в блестящем доспехе. Девушка слегка левитировала в воздухе, а вокруг нее кружили многоцветные пиксели.
– Она перехватила власть над искусственным разумом, - произнес я и облизал пересохшие губы. – Родилась юная богиня. Хотя, собственно, не до конца. Она не сможет достичь по-настоящему божественного могущества, не зная языков программирования. А ведь только я могу ее им обучить…
Дорота засмеялась от облегчения и счастья. Глаза ее горели. Наверняка она уже
Пора взять себе длительный отпуск.
XХI
Стамбул
16 шаввала 1088 года хиджры
12 декабря 1677 года от Рождества Христова
Толпа орала приветствия, возносила молитвы и падала к ногам достойно шествующей молодой женщины. На Йитке были надеты турецкие шаровары и рубашка, но спину ее покрывала трофейная шкура белого льва. Она шла по средине площади к ожидающим ее монархам. За ней спешил Семен Блонский в свежесмазанном и блестящем доспехе. Йитка официально помазала его в качестве своего личного рыцаря и защитника, публично поцеловав гусара в губы. Теперь же поручик шел за девушкой, побрякивая деталями оснащения. В нескольких шагах сзади шествовали воины из личной свиты героической воительницы, победившей бога чужих – заслуженные в бою командиры во главе с ротмистром Михалом Пиотровским и командиром янычар Абдул Агой. Офицеров сопровождали их личные свиты с выделяющимся худобой длинного тела каштеляничем Тадеушем Янецким.
Личная гвардия женщины с пока что трудным для определения статусом остановилась перед двумя тронами. Первым поднялся хозяин города, султан Мехмед IV, чтобы отдать Йитке глубокий, несколько не соответствующий его достоинству поклон. Вторым был Ян Собеский, который, сопя в сражении со своим огромным животом, привстал перед девушкой на колено и поцеловал ей руку. После такого показа уважения и любви толпа совершенно сошла с ума, вопя от восторга на десятке языков.
Я повернулся к улыбающейся Дороте и подал ей знак, что пора отправляться. Женщина недовольно надула губы и повела глазами, но соскочила со столбика, на котором стояла, чтобы было получше видно, и подошла ко мне, колыша бедрами, после чего встала, положив на них руки.
– А может ты хочешь остаться? – спросил я у нее. – Возле Йитки тебя ожидают богатство и власть, а рядом со мной – только лишь скитания и неизвестность…
– Мог бы и не начинать эти слезливые речи, - буркнула женщина. – Самого тебя, моя изюминка, в далекий свет я тебя не отпущу. Так что поехали, а не то нас еще кто узнает…
Я кивнул и провел ее к ожидающей повозке, за которой присматривали янычары Абдул Аги. Ландара, выглядящая словно обычная купеческая повозка с будкой, должна была стать нам домом, по крайней мере, на какое-то время. Никто не знал, куда мы едем, мы не встречались даже с Йиткой и приятелями. С момента уничтожения Мультиличности мы оставались в укрытии, я же прекрасно понимал, что теперь-то все фракции начнут меня усиленно разыскивать. Только я один знал тайны оружия и машин чужих, только я один знал, как разговаривать с существом, которое появилось в инфополе и располагала божественным могуществом.
Посредством этих знаний я мог бы вознести один народ над всеми остальными, подарить ему такую силу, о которой никому и не снилось. Вот только не было у меня на это ни малейшего желания. Мне просто хотелось отдохнуть, радуясь жизни. А человечество должно будет справляться само.
Дорота первой вскочила на повозку и уселась на козлах. Она взяла поводья в руки и знаком указала мне на место сзади. Ах, какая самка! Агрессивная, дикая, переполненная энергией! Рядом с такой женщиной даже хотелось жить. Она хлопнула поводьями по задам двух лошадей, и повозка покатилась по разрушенной улице, заполненной возвращающимися по домам беженцами. А за нами в этот самый миг начиналось празднество по случаю победы; в боковых улочках люди короля Собеского грузили на телеги трофейных мехов и оружие, чтобы поскорее вывезти все это в Польшу. С них не спускали глаз шпионы султана. Словом, готовилась очередная авантюра, то есть – мир возвращался к норме. Жизнь шла своим чередом.
– И куда поедем? – спросил я.
– Туда, где нас еще не было, - ответила на это Дорота.
Послесловие
Никакая историческая фантастика, а данный роман, пускай и в какой-то степени, ею является, не может обойтись без реальных исторических персонажей и фактов. Все наверняка распознали Яна III Собеского или же султана Мехмеда IV, но необходимо вспомнить и об остальных. Начнем, пожалуй, с коронного канцлера Яна Гнинского (1825-1685). Это его сообщение о поездке в Стамбул и подарило мне идею данной книги. Так что описанное здесь посольство взаправду существовало, и в его состав по-настоящему входило около тысячи человек и шесть сотен лошадей. Вот только турок не удалось ошеломить ни пышной свитой, ни дорогими подарками. Переговоры длились несколько месяцев и многого не принесли. При случае освободили около двух сотен поляков из неволи, из которых, к сожалению, два десятка не пережило обратной дороги домой, так как находились в весьма тяжелом состоянии.
Аль-хакима Дорота Фаляк (1830-????) и вправду была польской авантюристкой и шпионом, действовавшей в Стамбуле. О ее существовании мы знаем, благодаря ее дневнику, на который польские историки случайно наткнулись в будапештской библиотеке. Дорота описывает в нем свои похождения и путешествия. Занимаясь торговлей рабами, она добралась до Судана. Самых красивых невольников она использовала для удовлетворения сексуальных фантазий, ну а искусству любви учила, не жалея плетки. Она была талантливым медиком и по-настоящему сильной, предприимчивой женщиной, которая покинула Польшу, убегая от преследований инквизиции. К сожалению, нам не известно, как закончилась ее карьера, поскольку дневник прерывается.
Появляющийся эпизодически Лагари Хасан Челеби является историческим персонажем. Он прославился как пилот-экспериментатор, выстреливший себя в ракете на глазах массы людей и султана. Мне показалось, что он заслужил должности командующего ракетной артиллерией, той роли, которую я ему предназначил. Ракеты, впрочем, пытались использовать для военных целей уже раньше, но с мизерным результатом.
Истинны и фигуры турецких сановников, хотя бы только упомянутых, включая сюда и цыганского короля Огона Толстого. Организация османской армии и обычаи, царящие в империи, тоже придуманы не мной. Много любопытных фактов о жизни в Стамбуле тех времен можно найти в отчете Гнинского, а еще в записках Вацлава Вратислава, чеха, который появился в городе вместе с австрийским посольством, а какое-то время провел там как пленник.
Янычары на самом деле использовали котлы-литавры вместо знамен, а их командир имел чин суповара. В том числе и дервишка Папатия тоже не является чистой фантазией. Братство бекташитов, членом которого она являлась, существует до настоящего времени, объединяя в себе ислам с христианством и эзотерикой. В его рядпх имеются женщины, а в османскую эпоху все дервиши входили в янычарский корпус, где обладали серьезным влиянием.
Отдельное дело – взаимоотношения поляков и турок. Многое указывает на то, что, несмотря на громадные культурные различия, понимание и сотрудничество были возможны. Несмотря на ужасные войны, которые вли друг с другом эти два народа, их представителей не пожирала ненависть на религиозном фоне. Поляки часто поддавались увлеченностью Востоком, во главе с Яном III Собеским, которому турецкие орнаменталистика и искусство пришлись по душе. Турки неоднократно пытались склонить поляков к союзу, направленному против России, имелись планы совместного военного похода против Персии. В эпоху разделов, на территории Турции находили убежище сражавшиеся за свободу беглецы из Польши, несколько раз там же были организованы польские подразделения. Турция единственной не признала разделов, а во время польско-большевистской войны турецкий посол был единственным дипломатом, который не сбежал из находящейся под ударом Варшавы.