Драконы Исчезнувшей Луны
Шрифт:
Рыцарь хотел с облегчением вздохнуть, но вынужден был снова затаить дыхание, ибо Галдар, в это время уже выходивший из зала, неожиданно остановился и обвел его настороженным взглядом. Герард застыл на месте, отчаянно пытаясь вспомнить, могут ли минотавры видеть в темноте, и если да, то насколько хорошо. На мгновение он решил, что пропал, ибо Галдар вдруг посмотрел прямо на него, однако беда миновала: не заметив ничего подозрительного, минотавр удалился.
Герард снова вытер пот, который теперь лил с него ручьями, и начал пробираться вдоль длинных рядов скамеек к алтарю. Он
Пламя свечей ярко озарило Одилу, и рыцарь ужаснулся ее худобе и истощенности. Впрочем, это было вполне естественно: соламнийка несколько недель тряслась в повозке, где все развлечения сводились к слушанию Мининых разглагольствований и кормежке двух полумертвых чародеев. Такая жизнь у кого хочешь вызовет упадок сил! Возможно, Одила и удержала бы в руках свой меч, но о поединке с опытным противником не могло быть и речи.
Она больше не смеялась и не щебетала, как прежде, а лишь молча служила Божеству, коего соламниец и прежде недолюбливал, теперь же возненавидел всеми силами души. Да что же это за Бог, которому отвратительны радость и смех своих детей?! Нет уж, Герард и сам в его ряды ни ногой, и Одилу он выдернет из них через несколько минут, уговорив ее бежать вместе с ним.
Увы, эта надежда умерла так же быстро, как и родилась: едва заметив, с каким выражением лица девушка склонилась над алтарем, рыцарь понял, что зря потратил время на дорогу в Храм.
Внезапно он вспомнил старую охотничью уловку для ловли птиц: на длинную прочную нитку насаживали одну за другой горстку ягод. Птица начинала их склевывать, незаметно для себя поглощая и нить. Съев угощение, пернатая порывалась улететь, но не могла, ибо к концу трапезы нитка уже прочно застревала у нее внутри.
Вот и Одила проглотила одну за другой все приманки, развешанные для нее коварным Единым Богом, и последняя из них — способность сотворить чудо — так крепко привязала ее к нему, что теперь только другое чудо — великое чудо — могло разорвать эти страшные узы.
Впрочем... может быть, именно таким чудом и являлась дружба?
— Одила, — позвал рыцарь.
— Что тебе нужно, Герард? — спросила она, не оборачиваясь.
— Поговорить с тобой. Я не отниму у тебя много времени.
Соламнийка уселась на скамейку рядом с янтарным саркофагом. Герард предпочел бы держаться подальше от света и жара свечей, но Одила не захотела удаляться от алтаря. Напряженная и озабоченная, она то и дело бросала на дверь взгляды, полные тревоги и ожидания.
— Одила, — произнес Герард, — сегодня вечером я покидаю Оплот и хочу увезти тебя с собой.
— Нет. — Она мотнула головой, глядя на дверь. — Я не могу ехать с тобой. У меня куча дел, которые нужно закончить к приходу Мины.
— Слушай, я же тебя не на пикник приглашаю! — вспылил рыцарь. — Я предлагаю бежать к своим. Из-за наплыва войск в городе творится жуткая неразбериха, и пройдут долгие часы, прежде чем офицерам удастся навести хотя бы относительный порядок. Более подходящего момента для побега не придумать!
— Ну и беги. Я не нуждаюсь в твоей компании.
Одила
— Конечно, ты не нуждаешься в моей компании — она ведь напоминает тебе о том, кем ты была раньше. На самом деле ты не меньше меня встревожена появлением нового Бога и происходящими с тобой переменами. Ради чего ты мучаешь себя?
— Ради Единого Бога, — ответила Одила устало, словно повторяя заученный аргумент. — Он снизошел в мир, чтобы повести нас за собой.
— Куда? К краю пропасти? — поинтересовался Герард. — После Войны с Хаосом Золотая Луна отыскала ответы на все вопросы в собственном сердце. Любовь, забота, сострадание, правда и честь не исчезли вместе с Богами — они живут в наших душах, и только у них мы должны спрашивать совета.
— После смерти Золотая Луна перешла на сторону Единого Бога.
— Да неужели? Отчего же в таком случае он не оживит ее, дабы она повсюду трубила о сотворенном им чуде? Что заставляет его держать рот своей верной дочери закрытым и опечатанным янтарной крышкой?
— Неправда, Золотая Луна скоро воскреснет, — возразила Одила. — Мина сказала, что в Ночь Нового Ока Единый Бог вернет усопшую к жизни и сделает ее правительницей мира.
Рыцарь выпустил руку Одилы.
— Иными словами, ты не пойдешь со мной.
Соламнийка тяжело вздохнула.
— Нет, Герард, не пойду. Постарайся понять: у меня нет твоей силы. Я чувствую себя маленькой девочкой, заблудившейся в темном лесу, и мне очень, очень страшно. Я рада иметь проводника. И если он не идеален, то и я не совершенна. Благодарю тебя за твою поддержку и заботу. Уезжай один. Я благословляю тебя именем...
— Единого Бога? Нет уж, спасибо.
Герард повернулся и вышел из зала.
Первым делом он отправился на центральный командный пост, расположенный в палаточном городке на площади, где прежде находился базар Соук. Здесь распределяли содержимое железных ящиков.
Стоя в очереди, Герард чувствовал некоторое удовлетворение при мысли о деньгах Рыцарей Тьмы. Вне всякого сомнения, он их заработал. К тому же они понадобятся ему, чтобы вернуться в имение Повелителя Ульрика или добраться до какого-нибудь другого пункта дислокации Соламнийских Рыцарей.
Получив жалованье и стараясь не думать об Одиле, Герард направился к Западным Воротам, которые теперь олицетворяли для него свободу. По дороге он избавился от части доспехов — наручей, наколенников и верхней кольчуги, оставив только латы и шлем. И то, и другое было очень неудобным, но рыцарь не мог позволить себе отказаться от них, ибо понимал, что рано или поздно минотавр решится выйти из тени и нанесет ему удар в спину.
Две массивные башни Западных Ворот резко выделялись на фоне красного сияния, которое исходило из рва с лавой, кольцом окружавшего город. Прежде чем открыть ворота, стражники осмотрели Герарда с ног до головы и внимательно выслушали придуманную им историю — по его словам, он был гонцом, посланным в Джелек с донесением об удачном штурме. Наконец, пожелав «вестнику победы» счастливого пути, они выпустили его из города.