Драконы летнего полдня

Уэйс Маргарет

– Меня задерживать!.. Этого вам в любом случае не удалось бы. Я здесь по собственной воле и после разговора с господином Томасом по собственной же воле вас покину.

– Повелитель… – Рыцарь подыскивал нужные слова. – Ты ставишь нас в затруднительное положение. Могу я говорить напрямую?

– Если это ускорит церемонии…

– Поскольку ты враг, то… Даламар покачал головой:

– Враги на самом деле не так уж далеко, рыцарь. Я не вхожу в их число.

– Возможно, неуверенно проговорил воин. – Но возможно также и то, что ты послан своей Королевой, чтобы заколдовать наших командиров. Даламар побледнел.

– Если бы я хотел их заколдовать, рыцарь,

то мог бы преспокойно это сделать, не переступая порога своего кабинета. Не сходя с этого места, я мог бы…

– Но он не станет делать ничего подобного, – поспешил вмешаться Танис. – Даламар преследует самые добрые намерения – и я готов поклясться в этом. Пусть моя жизнь будет тому ручательством.

– И моя тоже, – донесся со стороны чей-то тихий голос. В сопровождении своего белого тигра и группы рыцарей, державшихся чуть позади, в холл вошла леди Крисания. Зверь всех внимательно оглядел. Его пристальный, проницательный взгляд никоим образом не напоминал бегающий, настороженный взгляд животного.

Это могло быть игрой воображения, но на миг Танису показалось, что тигр и Даламар знают друг друга… Караульные, встав на одно колено, преклонили головы. Праведная дочь Паладайна приняла адресованное ей приветствие и велела им подняться, затем повернулась в Даламару. Тот ограничился полупоклоном головы.

***

После едва слышной команды тигр подвел хозяйку к магу. Крисания протянула для приветствия руку. Даламар легонько коснулся ее кончиками пальцев.

– Спасибо за поддержку, Посвященная, – произнес маг с почти неуловимой иронией. Крисания обратила лицо к рыцарям:

– Окажите любезность, господа, – проводите нас троих к Томасу Тальгаардскому. С какой бы охотой рыцари препроводили Даламара в подземелье. Но увы, они вынуждены были подчиниться ее просьбе. Соламнийцы поклонялись и служили Паладайну. Праведная дочь Крисания возглавляла всех поклоняющихся Паладайну и почитающих его как верховное божество.

– Сюда, господа, – проговорил рыцарь, приказав своим людям встать «на караул».

– Как ты узнала, Посвященная, что я здесь? – вполголоса поинтересовался Даламар. – Жрецы следят за мной?

– Все мы под пристальным наблюдением Паладайна… Пастух приглядывает за всем стадом, какого бы цвета ни были его овцы, – добавила с улыбкой Крисания. – В действительности, маг, я не знала, что ты здесь. Палантас наводнили странные слухи. Никто не может ничего толком объяснить. Потому я решила все разузнать сама. Легкое ударение на слове «никто» насторожило Даламара.

– Неужели Паладайн держит тебя в неведении относительно того, что делается в мире? Крисания оставила вопрос без ответа, но по выражению озабоченности на лице Даламара и так все стало ясно.

– В моих словах нет иронии или сарказма, – продолжал он. – Дело в том, что Нуитари, которому я поклоняюсь, столь же немногословен и странно пассивен в последнее время. То же самое я могу сказать о прочих покровителях магии – Лунитари и Солинари. В равной степени это касается и поведения моей Королевы.

Даламар пожал плечами. – Нуитари как-то сник, и, естественно, это отразилось на мне. Такое впечатление, что боги поглощены чем-то… Крисания оживилась:

– Ты абсолютно прав. О слухах, что ходят в Палантасе, я поведала Паладайну в своей молитве… Видишь амулет у меня на шее? – Она показала на серебряный медальон с изображением дракона. – До недавнего времени, обращая свои молитвы к Паладайну, я чувствовала его отклик на них, ощущала его любовь ко мне. Этот медальон, – Крисания благоговейно коснулась металла, – начинал испускать мягкий голубоватый свет. И душа успокаивалась, заботы и тревоги оставляли меня…

Помолчав, Крисания продолжала:

– Некоторое время назад медальон потускнел. Я знаю, Паладайн по-прежнему слышит меня, сопереживает… но, боюсь, ему просто нечем меня утешить. Я подумала, может быть, к этому имеет какое-то отношение повелитель Ариакан.

– Возможно, – с сомнением в голосе проговорил Даламар. – Весьма вероятно, скоро все прояснится – Палин Маджере вошел во Врата.

– Это верно? поразилась Крисания.

– Боюсь, что да.

– Но как ему это удалось? Ведь ты держишь лабораторию закрытой, и кроме того, она под присмотром стражей!

– Он был приглашен, госпожа, – сухо ответил Даламар. – Думаю, ты догадаешься кем. Краски сошли с лица Крисании. Она сбилась с шага. Тигр прижался к хозяйке, как бы предлагая опору. Танис поддержал женщину за локоть.

Чувствуя, что она дрожит, полуэльф сердито посмотрел на мага.

– И ты не воспрепятствовал? – горько спросил Танис. – Его следовало остановить!

– В данной ситуации от меня мало что зависело, – сверкнув глазами, сказал Даламар. – Вам хорошо известно, что в магии Рейстлин сильнее.

– Рейстлин Маджере мертв, – убежденно проговорила Крисания. Ее минутной слабости как не бывало. Она распрямилась, отстранила руку Таниса. – За свою жертву он обрел вечный покой. Если Палина Маджере заманили в Бездну – это сделал кто-то другой. Даламар хотел что-то добавить, но, заметив предостерегающий взгляд Таниса, лишь иронично усмехнулся и промолчал. На пути в Зал Совещаний никто больше не произнес ни слова. Следуя за провожатым, они вошли в длинный коридор, на стенах которого висели штандарты с фамильными гербами. Танис отыскал штандарт Маджере, занявший свое место среди прочих, после посвящения братьев в рыцарство. На гербе была изображена роза, погруженная в бутыль с пенящимся элем. Танису всегда казалось, что герб Маджере больше напоминает вывеску у входа в таверну. Но Карамон, приложивший немало усилий, чтобы придумать герб, очень гордился им. Танис же слишком любил своего друга и боялся обидеть его неосторожным словом. Раздумья полуэльфа были прерваны появлением в коридоре двух оруженосцев. Взобравшись на принесенные с собой лесенки, они принялись драпировать штандарт Маджере черной материей…

– Господа… праведная дочь – соизвольте пройти в зал. Офицер распахнул перед ними двери зала, где проходили заседания Совета Рыцарства. Совет созывался только в особых случаях из глав трех рыцарских орденов: Розы, Меча и Короны. Этот триумвират назывался Мерой. На Совете определялась стратегия войны, согласовывались командные полномочия, назначался предводитель, разбирались поступки, пятнающие звание рыцаря, воздавалось должное проявившим героизм, решались накопившиеся текущие вопросы. В некотором отдалении от входа, прямо напротив дверей, стоял стол, с выгравированной на нем символикой трех рыцарских орденов. Державший слово выходил в центр зала и останавливался в шаге-двух от стола. На Совете разрешалось находиться и тем рыцарям, которые были свободны от выполнения служебных обязанностей. Совет начинался произнесением присутствующими девиза: Est Sularus oth Mithas. Если заседание проходило в связи с каким-либо радостным, торжественным событием, перед его началом исполнялся Рыцарский Гимн. На этот раз церемония начала заседания прошла без пения Гимна. «Гости» официально представились Совету. После того как для них были принесены стулья, Томас Тальгаардский произнес: