Драконы подземелий
Шрифт:
Танис улегся на холодном полу пустующего храма, и ему показалось, еще никогда в жизни он не чувствовал такой усталости, однако сон к нему все равно не шел. Танису виделось, будто всех их навеки заточили в подземелье и им больше не суждено увидеть солнечный свет. Ему казалось, он уже в темнице и каменные стены сдавливают его со всех сторон. В огромном храме воину не хватало воздуха. Он начал задыхаться, на него накатил страх, который всегда охватывал Полуэльфа в темных замкнутых помещениях.
Тело ныло от усталости, однако только лишь Танису удалось задремать, как его разбудил голос Стурма:
— Ведь ваш герой Карас участвовал в последней битве?
Полуэльф выругался и сел.
Светлый Меч и Арман сидели рядом в другом конце зала. От храпа гномов сотрясались стены, но Танису все же удалось разобрать слова.
— Соламнийские рыцари дали Карасу это имя, — говорил Стурм. — На языке моего народа слово «карас» означает «рыцарь».
Арман несколько раз кивнул и с гордостью погладил бороду, словно Стурм говорил о нем, а не о его прославленном предке.
— Верно, — подтвердил гном. — Соламнийских рыцарей потрясли его доблесть и мужество.
— А легендарный Молот был при нем во время последней битвы? — спросил Светлый Меч.
Танис чуть не застонал. Ему следовало вмешаться, если он не хотел, чтобы гномы заподозрили их в намерении выкрасть реликвию, но Полуэльф опоздал. Теперь это принесло бы больше вреда, чем пользы. Поэтому он промолчал.
— Карас бился храбро, — принялся Арман с наслаждением рассказывать любимую историю, — даже несмотря на то, что был против этой братоубийственной войны. Карас даже сбрил бороду в знак протеста, чем потряс свой народ. Ведь чисто выбритый подбородок — это знак трусости.
Некоторые и впрямь сочли Караса трусом, ибо, видя, как гномы с горящими от ненависти глазами убивают друг друга, словно лишившиеся рассудка, он покинул поле битвы и унес с собой тела двух сыновей короля Дункана, которые пали, сражаясь плечом к плечу. Потому Карас и не погиб во время ужасающего взрыва, унесшего жизни многих тысяч воинов с обеих сторон.
Король Дункан увидел мертвых сыновей, и, когда до него дошли вести о взрыве и о страшных жертвах, он приказал запечатать врата Торбардина. Раздавленный горем, он поклялся, что больше никто не умрет на этой страшной войне.
— Ты сказал, у Дункана два сына и оба они погибли в битве. А кто же тогда такой принц Граллен? — Стурм побледнел и после продолжительного молчания с трудом проговорил: — Я сам не понимаю, откуда мне это стало известно, но принц пал не на поле сражения, и его тело так и не было найдено.
Арман мрачно покосился на шлем. Флинт заснул, но даже во сне он не разжимал рук, крепко державших древнюю реликвию.
— Совет решит, стоит ли поведать вам эту историю, пока что мы не будем этого касаться, — твердо сказал Арман.
— Поговорим же о более приятных вещах, — предложил Стурм. В голосе рыцаря звучало благоговение. — На протяжении всей жизни я слышал рассказы о священном Молоте Караса, выкованном самим прославленным Хумой Победителем Драконов. Я был бы счастлив увидеть и почтить легендарный Молот.
— Как и все мы, — отозвался гном.
Стурм нахмурился, думая, что Арман смеется над ним.
— Как это понимать? — спросил рыцарь.
— Молот Караса потерян. Мы разыскиваем его уже три сотни лет. Без священного Молота ни один гном не может быть назван Великим Королем, а без Великого Короля не будет единства в Торбардине.
— Потерян? — не веря собственным ушам, переспросил Стурм. — Как же гномы могли потерять священную реликвию?
— Это не гномы ее потеряли, — раздраженно ответил Арман. — После того как врата закрылись, кланы начали плести заговоры, желая свергнуть с престола короля Дункана, которого считали слабым. Каждый тан приходил к Карасу в надежде обрести поддержку своих притязаний на трон. Карас не желал иметь дела ни с одним из них, и тогда потайным путем он покинул Торбардин и отправился в добровольное изгнание. В конце концов, устав от долгих странствий и истосковавшись по родине, вернулся, но тем временем ситуация осложнилась еще больше. Между кланами вспыхнула война. Карас говорил с Дунканом перед его смертью и собственноручно положил тело своего короля в величественную гробницу, построенную им для себя при жизни. Карас забрал с собой знаменитый Молот. Я уже цитировал слова, произнесенные им тогда, — добавил Арман. — Это пророчество и суждено мне исполнить.
Стурм вежливо кивнул, однако пророчества его интересовали мало.
— Так, значит, Молот в гробнице короля Дункана?
— Мы можем только предполагать. Карас так и не вернулся, чтобы сообщить это своему народу. И мы ничего не знаем о его дальнейшей судьбе.
— А где находится эта гробница?
— В Долине танов — это место последнего упокоения гномов.
Стурм дернул себя за длинный ус, что свидетельствовало о крайнем расстройстве. Танис догадывался о причине. Ни один настоящий рыцарь не нарушил бы священный сон короля, как бы ни было велико желание завладеть Молотом.
— Может, мне все же будет позволено посетить гробницу, — произнес он после продолжительного молчания. — Разумеется, я сделаю это со всем подобающим почтением и уважением. Почему ты качаешь головой? Это запрещено?
— Можно сказать и так, — отозвался Арман. — Когда Карас не вернулся, таны и их последователи ринулись к гробнице в надежде завладеть Молотом. В священной долине вспыхнуло сражение, но в самый разгар схватки некая могущественная сила оторвала гробницу от земли и подняла на недосягаемую высоту.
— Гробница исчезла? — Стурм был сбит с толку.
— Нет, не исчезла, мы видим ее, только не можем к ней приблизиться. Гробница Дункана парит в небесах в сотнях футов над Долиной танов.
Брови рыцаря сошлись на переносице, между ними пролегла морщинка.
— Не горюй так, доблестный рыцарь, — произнес гном в утешение. — У тебя все же будет возможность увидеть чудесный Молот.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Стурм.
— Как я уже говорил, я тот гном, на котором исполнится пророчество. Мне суждено найти Молот Караса. Когда придет время, Карас сам приведет меня к нему, и я уверен: время мое близко.