Драконы Погибшего Солнца
Шрифт:
— Ложись спать, — сказал он наконец. — И продолжай это занятие до самого утра.
— Но я хочу знать про луну! — не унимался Тас и плюхнулся рядом с рыцарем, несмотря на то, что тот повернулся к нему спиной и с головой укрылся одеялом. Судя по всему, Герард был донельзя разозлен тем, что его разбудили из-за такой чепухи. Даже спина его выглядела ужасно сердитой. — Почему Солинари такой бледный? И где веселая алая Лунитари? Наверное, если б я мог видеть Нутари, я бы и про него должен был спросить, где он? Но так как мне его никогда не видно, то я даже не знаю...
Герард
— Ты сам прекрасно знаешь, что Солинари нет уже больше тридцати лет, с самого конца Войны с Хаосом. С Лунитари то же самое. Так что можешь прекратить свои дурацкие расспросы. Я сплю. И разбудить меня можно только в случае нападения гоблинов и никак иначе. Понял?
— Но как же луна? — продолжал волноваться кендер. — Я хорошо помню, что, когда я пришел на первые похороны Карамона, Солинари светил так ярко, что было светло как днем, и Палин еще сказал, что это в честь его отца и...
Герард снова отвернулся и натянул на уши одеяло. Тас несколько раз пихнул его в плечо, но безрезультатно. Тогда кендеру пришла в голову мысль, что можно попробовать разжать ему веки, чтобы открыть один глаз. Так можно узнать, спит он по-настоящему или просто притворяется. Эта штука всегда отлично удавалась с Флинтом, хотя тот иногда вскакивал и принимался гоняться за Тасом с кочергой по всей комнате.
Но сегодня Тасу было о чем подумать, поэтому он оставил рыцаря в покое и вернулся под свое одеяло. Улегшись, он заложил руки под голову и стал смотреть на странную луну, которая, в свою очередь, смотрела на кендера, явно его не узнавая. Это натолкнуло Таса на одну мысль. Перестав думать о луне, он перевел взгляд на звезды, отыскивая среди них свои любимые созвездия.
Но их не было. Звезды, на которые он сейчас смотрел, были холодными, далекими и чужими. Единственной знакомой звездочкой в ночном небе была одна красная звезда, ярко сиявшая неподалеку от странной луны. От ее спокойного теплого света в животе у Таса вдруг возникло холодное щекочущее чувство. Оно было ему хорошо знакомо: когда-то давно, когда он был еще совсем молодым, он принимал его за чувство голода, но теперь, после многих лет приключений, он уже знал, что оно появляется тогда, когда что-нибудь начинает идти не так. Точно такое же чувство было у него в тот день, когда нога гиганта внезапно возникла у него над головой.
Тас продолжал разглядывать красную звездочку, и постепенно противный холодок начал отступать и в конце концов исчез. Как раз когда он почувствовал себя совсем спокойным, а мысли о странной луне, незнакомых звездах и нависшей над ним ноге покинули его, сменившись восторгом перед великолепием ночи, сон подкрался к Тасу и подчинил кендера своей власти.
На следующий день Тас хотел непременно продолжить обсуждение лунного вопроса, и это ему удалось. Но он вынужден был обсуждать это сам с собой, ибо Герард не отвечал ни на один из бесчисленных вопросов Тассельхофа, ни разу не обернулся на него, а все скакал и скакал вперед медленной рысью, не выпуская из руки поводьев кендерова пони.
Но молчание не мешало рыцарю быть настороже и все время
— Куда подевались все звери из леса? — спросил Тас у Герарда.
— Спрятались, — наконец отозвался тот. — Потому что боятся.
Самый воздух, казалось, стал тихим-тихим, будто мир затаил дыхание, боясь быть услышанным. Ни одно дерево не шелестело листвой, и Тас даже подумал, что если б лес мог, то вырвал бы из земли корни и убежал отсюда без оглядки.
— А чего они так боятся? — И Тас взволнованно завертел головой, надеясь увидеть зачарованный замок, или, к примеру, древние, замшелые развалины, или, на худой конец, страшную пещеру.
— Великой зеленой драконицы Берилл. Мы достигли Западных Равнин, а они принадлежат ей.
— Ты все время говоришь о зеленой драконице. Я никогда о такой не слыхал. Единственного зеленого дракона, которого я знал, звали Циан Кровавый Губитель. Кто такая Берилл? Откуда она взялась?
— Откуда я знаю? — недовольно огрызнулся Герард. — Явилась из-за моря, наверное, вместе с великой красной Малистрикс и другими представителями их гнусной семейки.
— Фу, ну так если она не из здешних мест, то почему ни один герой не ткнет ее копьем? — громко воскликнул Тас.
Герард резко остановил лошадь. Затем подтянул за уздечку пони, и лошадка стала приближаться к нему, такая же грустная, как и кендер. Поравнявшись с вороным, она чуть подняла голову и с надеждой посмотрела на зеленевшую неподалеку копянку.
— Говори потише, будь любезен. — Герард почти шептал. Он выглядел сейчас столь сердитым и угрюмым, каким кендер его ни разу не видел. — Шпионы этой Берилл есть везде, хоть и остаются невидимыми. Ничто не смеет шелохнуться в ее владениях без того, чтобы она об этом не узнала. Ничто не смеет даже пошевелиться без ее на то позволения. Мы уже час как скачем по ее землям, — добавил он, — и я буду очень удивлен, если никто не явится на нас посмо... А, вот пожалуйста. Что я тебе говорил?
Он привстал в стременах и стал пристально вглядываться в горизонт. Черное пятнышко, только что появившееся на востоке, с каждым мгновением становилось все больше. Когда его заметил Тас, у пятнышка уже имелись крылья, длинный хвост и огромное, очень зеленое туловище.
Тассельхофу прежде доводилось не только видеть драконов, но также летать на них и сражаться с ними. Но он даже и не надеялся когда-нибудь увидеть дракона такой непомерной величины. Один его хвост, и тот был длиннее дороги, по которой они скакали. Зубы, торчавшие из слюнявых челюстей, походили на гладкие стены огромной башни. Злые красные глаза горели ярче тысячи солнц и словно освещали все, на что смотрели.