Драконы Пропавшей Звезды
Шрифт:
Гилтас гордился своим народом. Разлучались семьи, кто-то из родителей уходил вместе с детьми, кто-то оставался защищать родную страну. Те, кто оставался, нежно целовали детей на прощание с обычным наказом быть послушными. Как Гилтас не лгал эльфам, так и эльфы не лгали своим детям и не обещали им скорой встречи. Они обещали одно: помнить. Обязательно помнить. И сами просили о том же.
По знаку Гилтаса эльфы выскользнули из тени деревьев, раскидистые ветви которых прятали их от жадных глаз Берилл. Обычно при приближении драконицы лес замирал, затихала возня зверьков, замолкали птицы. Все живое словно переставало дышать, пока Берилл не удалялась. Так и сейчас, стоило ей скрыться, как лес моментально ожил. Эльфы подхватили детей на руки, помогли встать старикам и недужным и начали спускаться по крутому склону узкой ложбины. Вход в туннель был скрыт на дне этой ложбины под навесом из разлапистых веток.
— Поспешите! — поторапливал их Гилтас, опасаясь возвращения драконицы. — Скорей!
Эльфы скользили мимо него и исчезали во тьме туннеля, где их встречали гномы, указывавшие, куда следует идти. Один, ростом повыше остальных, все время повторял на эльфийском: «Налево, будьте любезны, налево, но держитесь поближе к стене, в центре находится небольшой пруд». Это был сам Тарн Грохот Гранита, король гномов. На нем была неказистая одежда, в бороде виднелись комки грязи, а ботинки покрывал толстый слой пыли. Никто из эльфов никогда не поверил бы в его королевский сан.
Как только эльфы достигали убежища, они, казалось, успокаивались и торопились нырнуть в спасительную темноту. Но стоило им провести некоторое время без дневного света и свежего воздуха, и облегчение уступало место беспокойству и страхам.
Эльфы не могли чувствовать себя счастливыми под землей. Они любили безбрежное небо и трепет листьев на ветру. А в туннелях стоял спертый воздух, запах черной глины и гигантских червей, уркхан, пожиравших камни. И эльфы порой начинали колебаться, с тоской оглядывались туда, где светило солнце. Один пожилой эльф, которого Гилтас помнил по заседаниям Совета, вдруг обернулся и стал торопливо пробираться назад.
— Мне не по силам такое испытание, Ваше Величество, — извиняющимся тоном обратился он к Гилтасу, смертельно бледный. — Я здесь задыхаюсь! В этих туннелях невозможно дышать!
Гилтас хотел было ответить, но его опередил Тарн Грохот Гранита. Король гномов уверенно загородил эльфу дорогу.
— Господин, — добродушно зарокотал он, прищурив один глаз, — да, здесь не очень-то светло, не светит солнышко и не очень хорошо пахнет. Но посудите сами, господин, — Тарн поднял вверх толстый палец и еще сильнее сощурился, — может, тут все-таки посветлей, чем у дракона в желудке, а? И пахнет, наверное, получше?
Старик печально посмотрел на гнома, и неожиданно его лицо осветила слабая улыбка:
— Пожалуй, вы правы. Это не приходило мне в голову.
Он обернулся и посмотрел в глубину туннеля. Затем в знак уважения почтительно коснулся руки Гилтаса, поклонился гному и, наклонив голову, решительно направился внутрь. Но при этом он все-таки старался не дышать — как будто можно было задержать дыхание на мили и мили предстоявшего ему подземного пути.
Гилтас улыбнулся Тарну.
— Могу спорить, вы уже не раз произносили эти слова, почтенный тан, не так ли?
— Множество раз, — кивнул гном, поглаживая бороду и усмехаясь. — Множество. А если не я, то другие. — И он указал на работающих гномов. — И этот аргумент еще ни разу меня не подвел. Подумать только, — он покачал головой, — эльфы, живущие под землей! Кто бы мог подумать, что такое возможно, а, Ваше Величество?
— Может, когда-нибудь, — улыбнулся в ответ Гилтас, — мы увидим гномов, взбирающихся на вершины деревьев...
Тарн Грохот Гранита фыркнул и, не удержавшись, рассмеялся. Недоверчиво покачивая головой, он затопал по туннелю, подбадривая гномов, которые расчищали проход от упавших камней и укрепляли опоры по бокам подземелья.
Последней с поверхности спустилась группа примерно из двадцати эльфов, все они были членами одной семьи. Старшая дочь, по виду едва достигшая совершеннолетия, добровольно вызвалась опекать младших детей. Отец и мать — оба опытные бойцы — остались защищать город.
Гилтас почти сразу узнал эту девушку, он видел ее на придворном бале-маскараде несколько недель назад. Он помнил, как она танцевала в воздушном шелковом платье, с волосами, убранными свежими цветами, и глаза ее тогда сияли от счастья. Сейчас прическа девушки растрепалась, платье было разорвано и покрыто пятнами, личико стало бледным, но сохраняло выражение решимости и отваги. Она знала, в ком ее младшие братья и сестры ищут поддержку.
Гилтас видел, как девушка взяла на руки малыша, который мирно посапывал в гнездышке из листьев и веточек. Подозвав остальных детишек, она побежала к туннелю. Дети гуськом последовали за ней, старшие тащили на спинах младших.
Они направлялись в Сильванести просить убежища у тамошней родни, хоть и знали, что та недолюбливает своих квалинестийских родичей. Но прежде чем они доберутся до Сильванести, девушке и малышам предстоит преодолеть многие мили подземного пути, который окончится лишь в сухих и бесплодных Пыльных Равнинах.
— Быстрей, быстрей! — торопил их Гилтас, опасаясь возвращения драконицы и глядя поверх деревьев.
Когда последний из детей оказался внутри туннеля, король опустил зеленый навес, маскируя вход в убежище.
Девушка чуть помедлила, чтобы пересчитать своих подопечных. Убедившись, что никто не потерялся, она улыбнулась Гилтасу, вскинула голову и, устроив поудобнее малыша на спине, стала спускаться в туннель.
Какой-то мальчуган вдруг отпрянул:
— Трина, я не хочу туда идти. — Голосок его задрожал от страха. — Там совсем темно.
— Нет, там вовсе не темно. — Гилтас показал на светящийся шар, свисавший с потолка и разливавший по туннелю мягкий, чуть золотистый свет. — Видишь этот фонарик? — спросил он у мальчика. — Такие же освещают весь туннель. Как думаешь, почему он светится?
— Там огонь, — неуверенно ответил малыш.
— Нет, там детеныш большого червяка. Взрослые черви роют нам туннель, а малыши освещают путь. Теперь ты не боишься, правда ведь?
— Не-а, — мотнул головой маленький эльф, но, поймав укоризненный взгляд сестры, поспешил исправиться: — То есть я хотел сказать, нет, Ваше Величество.