Драконы весеннего рассвета (Сага о Копье - 3, книга 3)

Уэйс Маргарет & Хикмен Трейси

Драконы весеннего рассвета (Сага о Копье - 3, книга 3)

Маргарет УЭЙС и Трейси ХИКМЭН

САГА О КОПЬЕ III

ДРАКОНЫ ВЕСЕННЕГО РАССВЕТА

КНИГА ТРЕТЬЯ

1. СТАРИК С ЗОЛОТЫМ ДРАКОНОМ

Это был очень, очень древний золотой дракон - старейший в своем роду. Некогда, в юности, он слыл отчаянным воином. Рубцы и шрамы множества побед были еще заметны на его морщинистой золотой шкуре. Имя дракона гремело когда-то по всему миру, но, увы, свое имя он давно позабыл. Кое-кто из молодых, нахальных золотых драконов

Он давным-давно утратил большую часть зубов. Целые эпохи миновали с тех пор, как ему последний раз доводилось полакомиться олениной или разорвать гоблина. Он и теперь не упускал случая подхватить кролика, но жил в основном на... Овсяной каше.

В тех случаях, когда Пирит замечал настоящее, он являл собой умудренного, хотя и раздражительного собеседника. Зрение его утратило прежнюю остроту, и, хотя он упорно отказывался в том признаваться, дракон был глух как пень. Разум его, однако, был кристально ясен, а замечания -острее клыка (как выражались драконы). Только вот относились эти блестящие замечания обыкновенно совсем не к тому, что обсуждали все остальные.

Когда же он погружался в прошлое, золотое племя предпочитало отсиживаться по пещерам. Ибо по части заклинаний Пирит был по-прежнему бесподобен (в тех случаях, когда мог вспомнить слова), да и смертоносное дыхание его отнюдь не утратило убийственной силы.

В тот день, однако. Пирит благополучно отсутствовал и в настоящем, и в прошлом. Он тихо и мирно лежал на Полянах Восточных Дебрей, подремывая на теплом весеннем солнышке. Рядом с ним, положив голову на его золотой бок, сидел некий старик - и тоже дремал.

На голове старика была остроконечная шляпа, давным-давно потерявшая всякую форму, - он надвинул ее на лицо, чтобы солнце не так било в глаза. Длинная белая борода торчала из-под шляпы. Старец был одет в мышасто-серые одеяния и дорожные сапоги.

Оба спали сном праведников. Бока золотого дракона вздымались и опадали с сиплым, одышливым звуком. Старец время от времени громко всхрапывал и просыпался; каждый раз при этом он испуганно вскидывался, так что шляпа слетала с его головы и катилась в сторону - что, разумеется, вовсе не благотворно сказывалось на ее внешнем виде. Просыпаясь, старец оглядывался и, не заметив ничего подозрительного, раздраженно бормотал что-то себе под нос, разыскивал укатившуюся шляпу, водружал ее на место, пихал дракона локтем под ребра - и опять засыпал.

Случайный прохожий, пожалуй, задался бы вопросом - во имя Бездны, мол, с какой бы радости этим двоим устраиваться спать на Полянах, хотя денек действительно был отменный. Поразмыслив немного, прохожий заподозрил бы, что старец дожидался кого-то - ибо, просыпаясь, он с неизменным вниманием обозревал пустынные небеса.

А впрочем, прохожего, который мог бы удивиться и призадуматься, не было и в помине. Во всяком случае - дружелюбного прохожего. Поляны Восточных Дебрей кишели драконидскими и гоблинскими войсками. Но если те двое и осознавали, в какое опасное место их занесло, - казалось, им ни до чего не было дела...

...Всхрапнув особенно громко, старец проснулся и уже собрался было как следует выругать своего спутника за столь неприличный шум, когда в небе над ними промелькнула какая-то тень.

– Ага!
– глядя вверх, рассердился старик.
– Всадники на драконах! Да, поди ж ты, целая стая! И на уме у них, надо полагать, ничего особо хорошего... Густые белые брови старика грозно сошлись к переносице.
– Ну, все! Хватит с меня! Летают тут всякие. Солнышко закрывают... А ну, живо просыпайся!
– заорал он, тыча Пирита в бок старым, ободранным посохом.

Золотой дракон пробурчал что-то во сне, приоткрыл один золотой глаз, уставился им на старика... И, видя перед собой лишь расплывчатое пятно мышастого цвета, преспокойно опустил веко.

Тени продолжали мелькать: четверо драконов, и каждый - со всадником. Просыпайся, просыпайся, лежебока несчастный!
– рявкнул старик.

Дракон блаженно всхрапнул. Перевернулся на спину, задрал кверху когтистые лапы и подставил брюхо солнечному теплу.

Некоторое время старик в бессильной ярости смотрел на него, но потом на него снизошло вдохновение. Он обежал огромную голову...

– Война!!!
– ликующе завопил он прямо в ухо дракону.
– Война!!! Нападение!!!..

Это наконец произвело должное действие. Глаза Пирита мгновенно раскрылись. Мгновенно перевернувшись, он так всадил когти в землю, что едва не застрял. Свирепо вскинув голову, он забил громадными золотыми крыльями, поднимая тучи пыли.

– Война!..
– затрубил он.
– Мы призваны!.. Собирайте стаи! В атаку-у-у... Старец, несколько ошеломленный столь неожиданным преображением, вдохнул полновесную горсть пыли и на какое-то время утратил дар речи. Видя, однако, что дракон уже подбирается для прыжка вверх, он, размахивая шляпой, кинулся наперерез.

– Подожди!
– закричал он, кашляя и отплевываясь.
– Меня-то забыл!..

– А кто ты вообще такой, чтобы я тебя ждал?..
– проревел Пирит и подслеповато вгляделся в пыльную тучу.
– Ты что - мой колдун?..

– Да, да, - поспешно заверил его старец.
– Я, хм-хм... Твой колдун. Давай-ка, опусти немножко крыло, чтобы я мог залезть. Спасибо, заинька. А теперь... Э! Погоди! Стой! Я не пристегнулся!.. Да стой же ты, олух! Моя шляпа!.. Проклятье, я же еще не велел тебе взлетать!..

– Иначе опоздаем на битву!
– в ярости прокричал Пирос.
– Ты тут рассусоливаешь, а государь Хума бьется один!..

– Хума!..
– фыркнул старик.
– Нет, милый, на ту битву мы уже всяко с тобой не поспеем. Опаздываем на пятьсот лет. Да я и не про нее с тобой говорю, глухая ты пятка. Видишь вон ту четверку там, на востоке? Противные твари. Мы должны остановить их...

– Драконы! Как же, как же! Вижу!..
– взревел Пирос и взвился в небеса, преследуя... Двоих слегка испуганных и до глубины души оскорбленных орлов.