Драконы Войны Душ
Шрифт:
— Какие будут приказания, сэр? — спросил Утун, прерывая размышления командира.
Марос в последний раз взглянул на опустевшую клетку и вернулся к действительности.
— Прикажи людям забрать столько обломков повозки, сколько они смогут унести, да возьмите пригодные для еды припасы.
— Будем хоронить убитых, командир? — спросил Иллус, второй солдат, спустившийся к месту падения повозки.
— Боюсь, на это у нас уже нет времени. Сегодня вместо червей мы накормим грифов.
Утун тряхнул оруженосца за плечо.
— А этот, командир? Тоже пойдет на корм падальщикам?
Марос оглянулся на Айтана. Мальчишка все еще упрямо сжимал челюсти, но в его глазах отчетливо читался страх — и боль. И все же
— Нет, Утун, — ответил он. — Пока, во всяком случае. Замотай ему руку, свяжи и заткни рот. Пусть идет между вашими лошадьми. Если его язык не развяжется к тому времени, когда мы вернемся в форт, мы сможем его продать. Эти ленивые туши из Блотена хорошо платят за здоровые спины, чтобы сломать их в своих каменоломнях.
3
Высокие пики загородили солнце задолго до того, как оно спустилось в Новое Море, что лежало за Оплотом, и в высокогорном районе наступила ранняя ночь. Тени удлинились и сгустились, землю под ногами скрыл полумрак, со склонов налетел холодный ветер. Рыцари Тьмы продолжали свой путь, кутаясь в плащи и стараясь не пропустить ни одного звука.
Стало почти совсем темно, когда отряд обогнул северный склон горы и подъехал к входу в пещеру. Марос выругался, едва не пропустив расщелину, и натянул поводья.
Перед ним в стене зияла высокая, узкая щель, словно сам Хаос вонзил в гору свой топор. За ней-то и скрывался излюбленный ночной приют рыцарей. Со всех сторон вход был окружен высокими скалами, и единственный путь, ведущий внутрь, был настолько узок, что для его защиты не требовалось более двух человек. Каменные стены оставляли извилистый проход, по которому одновременно могли проехать только два всадника, а теперь там было еще и темно, словно в Бездне. В этот час на неровной и узкой тропе любая лошадь рисковала сломать себе ногу.
— Спешиться! — Чтобы перекричать вой ветра, Маросу пришлось орать во весь голос. — Заводите коней в пещеру! Как только доберетесь до тихого места, зажгите факелы! Лабах! Гойар! Вам стоять первую стражу!
Люди поспешили выполнять приказ, а сам Марос, сидя на коне, вглядывался в небо. Яркий луч подсветил облака на западном краю горизонта. Это не солнце, оно давно спустилось за край земли. Нет, там стоит Оплот, до сих пор окруженный его собратьями, Рыцарями Нераки. Хотя Горы Рока уже казались спящими, потоки расплавленной лавы у их подножия ярко освещали низкие облака. Вид города, объятого пламенем, нравился Маросу. Настанет день — и он уже близок, — когда Оплот окажется в их руках.
Краем глаза он уловил справа какое-то движение. Марос мгновенно насторожился и повернул голову, чтобы окинуть взглядом усеянный валунами склон, по которому только что прошел его отряд. Ветер вздымал тучи песка и пыли, пригибал к земле ветки кустов. В сумраке невозможно было отличить кустарник от теней, но Марос готов был поклясться, что какое-то движение выбивалось из общего ритма. Он продолжал вглядываться вдаль, однако налетевший песок заставил закрыть глаза.
Марос осматривался до тех пор, пока последний из его солдат не вошел в пещеру, но так ничего и не увидел, кроме гнущегося под порывами ветра кустарника. Тогда и он спешился и завел коня в расщелину.
— Эй, вы, — крикнул он на ходу первой паре часовых, — смотрите в оба.
— Ты что-то заметил, командир? — спросил Гойар.
— Только тени и тучи песка, — Марос посмотрел вперед. Последний рыцарь уже огибал ближайший поворот, а на стене появился первый отсвет факела. — Как только приготовят чай, кто-нибудь принесет вам пару кружек, — сказал он часовым и присоединился к остальному отряду.
Стоило пройти несколько шагов, как высокие каменные стены загораживали от порывов ветра, но в верхних переходах он продолжал завывать подобно мятущимся духам. Особенно сильные порывы кидали сверху пригоршни песка и сухие листья. Следуя поворотам извилистого прохода, Марос тщательно протер глаза от пыли, но волосы от грязи остались слипшимися, а от доспехов исходил отчетливый медный запах — в сегодняшней схватке он убил всего одного рыцаря, однако удар пришелся в шею и упавший соламниец окатил его фонтаном крови.
— Командир, все в порядке? — спросил его шедший последним рыцарь, вынужденный остановиться, пока идущие впереди преодолевали крутой спуск в пещеру.
— Все прекрасно. — Марос даже заставил себя улыбнуться. — Хотя сейчас я продал бы душу ради горячей ванны.
С западного края небосклона донеслись раскаты грома.
4
Никому из отряда Мароса не было известно, откуда возникло название Глотка Чурима, но эту узкую, окруженную высокими стенами гор расщелину рыцари Нераки стали использовать в качестве постоянного лагеря и убежища задолго до начала осады Оплота. В расщелину, зажатую между пятидесятифутовыми откосами, вел единственный извилистый проход. И если большая часть расщелин и долин появились вследствие работы ветра, дождей и времени, значительная глубина Глотки Чурима свидетельствовала о разрушительной мощи землетрясения, произошедшего в незапамятные времена. Весной с южной стены сбегал маленький ручеек, и в широком каменном углублении набиралось немало воды, которая потом медленно просачивалась сквозь мельчайшие трещины. Сейчас бассейн давно высох, но рыцари по привычке привязали вокруг него лошадей, а затем стали разводить небольшие костры и расстилать одеяла для ночевки.
Младший командир Марос приказал оставить пленника у костра, а сам отправился совершать обход. За десять лет службы он повстречал немало офицеров, которые предпочитали оставаться в одиночестве, поскольку считали, что фамильярность порождает неуважение, а неуважение может повлечь за собой бунт. Марос был не настолько глуп. Кодекс предписывал уважение к старшим по рангу, но это уважение, как любое оружие, требовалось постоянно оттачивать и обновлять. У Мароса вошло в привычку каждый вечер перебрасываться парой слов с каждым членом отряда — даже с варваром-проводником Джеридом. Кого-то можно было похвалить, кому-то высказать порицание. Сегодня вечером обошлось без выговоров. Его люди без ошибок и жалоб справились с заданием. Засада оказалась успешной, и отряд не потерял ни одного рыцаря.
И все же вопрос о сокровище — что бы это ни было — остался нерешенным. А еще неизвестно, куда отправился с ним сын Лорда Озуина; вполне вероятно, что сейчас он уже на полпути к Оплоту. Какой бы серьезной ни была осада, главным образом она задерживала отряды подкрепления и препятствовала поставкам продовольствия. Для одиночки всегда существовала пусть слабая, но возможность проникнуть в город под покровом темноты. Марос с досадой выругался. Умирающий рыцарь говорил, что сын его лорда еще вернется к ним. Зная гордость соламнийцев, можно предположить, что мальчишка захочет отомстить и спасти пленника, но одинокий рыцарь, возможно раненый после крушения повозки, не представляет серьезной угрозы целому отряду. Если у него в руках отцовское сокровище, нечто настолько ценное, ради чего лучшие воины странствовали долгие месяцы, подвергались страданиям и смертельным угрозам в Болоте Сабл, вряд ли сын лорда станет им рисковать, чтобы освободить из плена оруженосца.