Драконы Войны Душ
Шрифт:
– Ты так считаешь?
– Я считаю, – продолжала Велоксуа, – что, если опасность будет грозить мне, Маленький Тиран без колебаний уплывет. Он не любит меня. Я в этом совершенно уверена, но ты… Ты относишься к нему с любовью. Хоть это и свидетельствует о лучших чертах твоего характера, но делает экспедицию уязвимой.
Бризис нерешительно взглянула в глаза дельфина. В ответ Маленький Тиран что-то весело пропищал.
– Да, он любит меня, – признала Бризис.
– А дельфины очень преданные животные, – повторила Велоксуа. – Если тебе будет угрожать опасность, он может пренебречь целями экспедиции и остаться с тобой. Он не поспешит вернуться, как должен был бы сделать, особенно если ты будешь продолжать баловать… это животное и потакать ему.
Бризис ничего не ответила, а Велоксуа, надо отдать ей должное, не стала продолжать нравоучения, даже не позволила себе усмехнуться. Спустя несколько минут она убрала свои иглы в чехлы из китовой шкуры и спрятала их в полую кость, где уже лежали свернутые карты – копии экземпляров из большой библиотеки Водомира, выполненные составом из скорлупы морского ореха и глины, которым пользовалась и Велоксуа, когда делала рисунки и записи на шкурах выдры или тюленя. Наружный чехол из очищенной и размягченной рыбьей кожи надежно защищал карты от воздействия морской воды.
– Ну, вот почти и все, – сказала старшая эльфийка. – Начнем урок.
Бризис пригнулась к маленькому ушному отверстию дельфина и издала серию отрывистых звуков, а Велоксуа в это время проводила рукой по свежим шрамам. Таким образом Маленький Тиран получал представление о соответствии слова определенному участку тела и запоминал местонахождение объекта в океане.
– Это новое течение, – сказала Бризис. – Мы назвали его «Ледяное Копье».
Дельфин, довольный оказанным вниманием, пронзительно пискнул.
– Это новое течение, – повторила Бризис. – Называется «Ледяное Копье»…
Бризис и Велоксуа поднялись на поверхность океана и нарушили границу между водой и небом. Поджидавший их Куайсин жестом указал на опускающееся солнце и дал понять, что они должны молча наблюдать закат. Обе эльфийки повиновались и стали смотреть на небо, не до конца понимая, зачем они это делают. Где-то под ними весело резвился Маленький Тиран.
Надводный мир всегда удивлял Бризис незнакомыми ощущениями. Ей не нравилось, когда от высыхающей соли начинало покалывать кожу. Неудобно было все время дышать ртом и держать жаберные складки плотно закрытыми. А еще Бризис огорчала невозможность взлететь в небо или хотя бы прикоснуться к нему. При всей своей кажущейся бесконечности океан был ограничен и окружен пустыми бескрайними небесами. Ничего удивительного, что обитатели суши утратили веру в Богов, когда исчезли все три луны. В их уродливом мире не осталось ничего, что постоянно напоминало бы о величии мироздания. Даргонести никогда не теряли веру. Да и как они могли? Они каждый день плавали в крови своих Богов и не переставали удивляться ее цветущему изобилию.
– Солнце почти село, – сказал Кайсин. – Посмотрите на горизонт.
Бризис и Велоксуа вгляделись в темнеющее небо и солнце, исчезающее в море за горизонтом. Старшая эльфийка глубоко вздохнула, а младшая дивилась алому сиянию. Оно распространилось повсюду, размыло линию горизонта и окутало поверхность океана. Никогда раньше она не видела такого красного цвета. Подводный мир изобиловал различными оттенками пурпура, но Бризис впервые наблюдала настолько глубокий и яркий алый свет, распространившийся в воздухе.
Даже после того, как солнце целиком погрузилось в воду и ночь вступила в свои права, красное сияние, хоть и сильно потускневшее, осталось на горизонте. Кровавый сумрак не хотел уступать ночной тьме.
Бризис, с трудом подбирая слова, заговорила первой:
– Как может свет быть таким…
– Захватывающим зрелищем? – подсказал Куайсин. – Это вечная красота, но и предвестник грядущей трагедии.
– Как это? – спросила Велоксуа и добавила: – А нельзя ли обсудить это под водой?
Куайсин в последний раз окинул взглядом горизонт и нырнул. Бризис и Велоксуа, радуясь возвращению в привычную стихию, последовали за ним. Они погружались все глубже, оставляя позади напоминание о границах и пределах своих возможностей. Вскоре к ним присоединился Маленький Тиран, занял место рядом с Бризис и игриво ткнул ее носом.
– Мы говорили о красном небе, – напомнила Велоксуа.
– Мне дважды приходилось видеть такое красное небо, – сказал Куайсин. – Впервые – когда началось извержение трех огромных вулканов, известных под названием Лорды Рока, и второй раз – когда Великая Драконица Малистрикс расколола Добрую Обитель глубокими трещинами.
– А что означает красное небо? – спросила Бризис.
– Оно говорит о том, что мир ранен и истекает кровью, – ответил пожилой эльф.
– И тогда появляется предсмертный холод?
– Конечно, – сказала Велоксуа. – В лето, предшествующее извержениям, закаты становились все более красными, а небо – холодным, и от него стали холодными воды океана… словно он был на пороге смерти. Мелкие течения замедлили свой бег, хотя глубокие потоки остались такими же сильными.
– А разве вода стала холоднее? – спросила Бризис. – Я ничего не заметила.
– И мы тоже, – признала Велоксуа. – Мы живем в прохладной глубине, куда солнечный свет почти не проникает. Мы и не могли заметить столь слабые изменения.
– Верно, – подтвердил Куайсин. – А вот мелководные эльфы заметили.
– Димернести? – спросила Бризис.
– Откуда тебе это известно? Наши дальние родственники избегают общения, – заметила Велоксуа.
– Не все, – вздохнул Куайсин. – Так же как не все Даргонести отвергают внешний мир.
– Ты общаешься с мелководными эльфами? – удивленно спросила Велоксуа.
– С некоторыми из них, – признался Куайсин. – Никто не живет так близко от берега, как Димернести. И они утверждают, что красные закаты в последнюю декаду стали обычным делом. Более того, поверхность океана остыла.
– Если даже и так, этого недостаточно, чтобы ослабить кораллы и вызвать новые течения, которые мы обнаружили. Вот только… – Бризис оборвала фразу и издала несколько щелкающих звуков, которые заставили Маленького Тирана тотчас приблизиться к эльфийке. Она успокоила развеселившегося дельфина и провела пальцем по трем линиям, пересекавшим его бока. – Эти течения… Они имеют один источник, а потом расходятся наподобие трезубца.