Драконы
Шрифт:
Но этот парень был словно только что отчеканенная монета, еще не успевшая покрыться грязью и многое повидать. Вы видите отражение своего лица на ее поверхности и можете порезаться о ее края.
Его звали Кайи. Чуть позже мы пришли к соглашению, и он уселся за моей спиной на Негру. Там, где я родился, говорили на латыни, и я назвал так свою лошадь за темный окрас раньше, чем узнал ее. Ну не мог же я дать ей имя за отвратительный вид — вторую из ее особенностей, заметных глазу. На самом деле я вообще не должен был оказаться в этой местности, но пару дней назад услышал, что там, куда лежал мой путь, обосновались саксы. Так что я свернул и вскоре заблудился.
Вокруг леса дороги не было, так что мы въехали под сень деревьев, и вскоре тропа затерялась в траве. Стояло лето, волки были редкими встречными, а медведи ушли дальше на холмы. Тем не менее атмосфера в лесу мне не понравилась: неподвижные мрачные деревья, странный легкий звон, словно ветерок играл с цепями, и птицы, которые не пели, а урчали и клацали. Негра никогда не артачилась и не жаловалась — если бы я не поторопился с выбором имени, то назвал бы ее иначе, за храбрость и доброту, — но и она явно не пришла в восторг от этого места.
— Странный запах, — произнес Кайи, решивший, к сожалению, озвучить мои мысли. — Как будто что-то гниет. Или бродит.
Я пробормотал в ответ нечто неразборчивое. Конечно, гниет, дуралей. Но запах говорил о другом. Здесь угнездились тени, которые пришли, когда Рим, погасив свои лампы, уплыл прочь, оставив нас во тьме.
И тут Кайи, придурок, запел, словно показывая пример молчавшим птицам. У него оказался приятный голос, чистый и звучный. Я не стал просить, чтобы он умолк. Тени и так уже знали, что мы здесь.
Когда на землю опустилась ночь, в этом мрачном лесу стало темно, как в погребе.
Мы развели огонь и разделили мой ужин. Свои припасы Кайи потерял вместе с лошадью.
— А ты разве не собираешься привязать это… свою лошадь? — спросил Кайи, пытаясь не обидеть Негру, так как прекрасно видел, как она дорога мне. — Моя лошадь утомилась, но что-то ее так напугало, что она сорвалась с привязи и унеслась прочь. Интересно, что это было, — произнес он, задумчиво глядя на огонь.
Примерно три часа спустя мы узнали ответ на этот вопрос.
Я спал, и снилась мне одна из моих жен, там, далеко на севере. Она ворчала на меня, пытаясь начать шумную ссору. Будучи выше меня, она подначивала ударить ее разок, чтобы почувствовать себя хрупкой, женственной и беззащитной. Когда она вылила на меня кружку пива, я вдруг услышал в небе странный звук, похожий на рев приближающейся грозы. Но то были не причуды погоды. И я знал, что уже не сплю.
Внезапно где-то наверху раздались три или четыре оглушительных хлопка, и верхушки деревьев бешено закачались. Даже воздух словно задрожал, волнами источая странный запах, сырой и словно покалывающий. Когда шум наконец стих, я открыл глаза.
Притихшая Негра припала к земле. Кайи безмолвно взирал на качавшиеся верхушки деревьев и беззвездное небо. А затем перевел взгляд на меня:
— Что, во имя Тельца, это было?
Я невольно отметил, что клятва свидетельствовала о его приверженности митраизму, что в целом считалось
— Это точно была не птица, — сказал он. — Хотя могу поклясться, что над нами что-то пролетело.
— Да, это была не птица.
— Но у нее были крылья. Или… нет, крыльев такого размера не бывает.
— Нет, бывает. Просто на них далеко не улетишь, вот и все.
— Аптекарь, прекрати говорить загадками. Если ты знаешь, что это было, проклятие, просто скажи! Хотя ума не приложу, откуда ты можешь знать. И не говори, что это какой-нибудь лесной демон, я на это не куплюсь.
— Ничего подобного, — сказал я. — Это довольно реально и по-своему естественно. Не то чтобы я встречался с кем-нибудь из них, — уточнил я, — но знавал тех, с кем случилось подобное.
Кайи сходил с ума, словно ребенок в приступе гнева.
— Ну и?..
Думаю, этот человек раздражал меня настолько, что мне захотелось его помучить. Поэтому я вдруг процитировал бессмысленную песенку на варварской латыни:
Bis terribilis, Bis appellare, Draco! Draco! [45]Кайи даже сел от неожиданности:
— Что? — У него челюсть отвисла от удивления.
Нет, все-таки в моем возрасте стоит воздерживаться от подобного самодовольства.
45
— Это был дракон, — сказал я.
Кайи рассмеялся. Но он тоже видел пролетевшее над нами существо, хоть и мельком, так что прекрасно знал, что я был прав.
Той ночью больше ничего не случилось, и утром мы вновь отправились в путь, отыскав подобие дороги. А затем лес начал редеть. Вскоре мы оказались у кромки поросшей вереском долины. Вдали виднелись окутанные дымкой холмы и лазурно-голубое небо. И там было кое-что еще.
Конечно же, Кайи первым об этом сказал, словно все новое его безмерно удивляло. Как будто мы оба — ни я, ни он — не ожидали ничего подобного.
— Это место чем-то воняет.
— Гм…
— Не отделывайся от меня этим ворчанием, ты, проклятый шарлатан. Ведь воняет, разве нет? Но почему?
— А ты сам-то как думаешь?
Юноша с бледно-золотистым цветом лица, этот горожанин, сидевший за моей спиной, погрузился в раздумья. Негра начала бить копытом по земле, но вскоре перестала.
Никто из нас, храбрых людей, больше ни слова не проронил о том, что нарушило наш сон в лесу. Я сказал своему спутнику, что ни один дракон не может летать на большие расстояния, так как из всего, что я когда-либо о них слышал, можно заключить, что драконы слишком велики и лишь необычайная легкость их костей позволяет им вообще подниматься в воздух. Как мне кажется, это нас обоих весьма обеспокоило. Теперь перед нами открывалась долина и холмы, и над ними разносился странный, всепронизывающий, чужой запах, не сравнимый ни с чем нам знакомым. Запах дракона.