Дракула. Последняя исповедь
Шрифт:
— Однако за птицу придется заплатить, сын Дьявола, — прошептал Завоеватель. — Возможно, ты сам так и не думаешь, но всю жизнь мечтал об этом. Разве не ради этого ты жил? Убей меня. Убей!
Дракула молча смотрел в глаза всемогущего султана. За все эти годы ему не раз приходилось видеть лица людей, стоявших на пороге смерти, тех, кто погибал, посаженный на кол, кто падал, сраженный мечом. Он всегда мог определить, сколько еще осталось жить тому или иному человеку. Теперь, взглянув в глаза Мехмета, Влад ясно
— Что ж, не буду скрывать, — сказал он. — Я действительно пришел сюда еще и затем, чтобы забрать твою жизнь, если получится, добиться давней цели и в этот момент умереть, испытывая огромное счастье. Да, ты прав. Я мечтал убить тебя с самого первого дня знакомства и почти достиг своей цели в ту ночь, когда потерял вот это. — Он разжал пальцы султана, поднял искалеченную руку и вытянул ее, показывая обрубок мизинца. — Но сейчас я опять с тобой встретился и возьму только то, что ты должен мне, а жизнь отнимать не буду. — Дракула улыбнулся.
Мехмет закричал так страшно, что визирь, лекари доктора, прислуга, солдаты вбежали в шатер и бросились к постели. Все они были смущены. Словно в бреду, султан снова и снова повторял имя своего старого врага, который давно уже был мертв.
Якуб взял чашу с опиумом, заставил Мехмета отпить и заметил, что дурманящее снадобье почти не действует. Можно было бы увеличить дозу, но это значило бы убить больного. Наверное, смерть была бы даже благодеянием, но никто из тех людей, которые хотели бы сами пожить подольше, не мог отнять жизнь у султана.
Прошло некоторое время, прежде чем визирь вспомнил о крестьянине. Однако в шатре его не было, не проходил он и мимо гвардейцев, стоящих при входе. Визирь приказал отыскать этого человека, но слуги обнаружили только разрез на ткани, из которой был сделан шатер. Он располагался близко к земле, с западной стороны. Первый министр хотел было приказать обыскать весь лагерь, но вспомнил о собственном распоряжении — никто из тех, кто знал, что султан умирает, не должен был покидать шатер до того момента, пока Мехмет не испустит дух.
Что же касается прорези, то наверняка найдется какой-нибудь человечек, который зашьет ее. Многие занимаются этим ремеслом, на черный день, по словам Мурада.
Ион опять ждал Дракулу. Ему казалось, что он, наверное, половину жизни провел за этим занятием и никогда точно не знал, появится ли его князь. Если Влад возвращался, то это был праздник.
Теперь же Тремблак боялся даже надеяться на новую встречу. Друг не позвал его с собой, он решил в одиночку отправиться в этот последний набег на турецкий лагерь. Ион настаивал, но его глаза видели еще плохо, ноги держали слабо. Там, среди турок, он теперь вряд ли смог бы прикрыть спину своего князя, как делал это множество раз. Ему оставалось только
Он спрятался за скалой и видел, как садится солнце, сумерки спускаются на равнину. Влад сказал, что придет на закате.
— Если же меня не будет, то все кончено, — предупредил он перед уходом. — Мехмет жив, или же мы оба мертвы. Тогда скажи Илоне, что я умер как лев, а не как осел. — Дракула улыбнулся.
Ион смотрел вниз, напрягая зрение, но мало что мог увидеть вдалеке. Он различал только то, что происходило рядом с ним. Мрачным бесформенным холмом вздымался слева город Гебзе. Лагерь турецкой армии, который был куда больше самого города, располагался справа.
Ион потер глаза, и вдруг фыркнула лошадь. Валах схватился за лук. Может быть, какой-нибудь акинчи обнаружил его укрытие? Тремблак, конечно, не мог увидеть его. Пред его глазами лишь проплыло бы серое расплывчатое пятно. Но ведь татарин этого знать не будет.
— Кто здесь? — негромко спросил Ион.
— Это я, — ответил Дракула и шагнул в укрытие, расположенное под скалой.
Его друг опустил лук.
— Ты вернулся. — Это было все, что он мог сказать в этот момент.
— Да, — просто ответил Дракула и присел рядом с ним.
— А что Мехмет?
— Он жив.
— Вот как!
Ион всегда считал сумасшедшей эту идею Влада. Он знал, что никто не может приблизиться к султану, если его не позовут или не приведут под охраной, для наказания, для удовольствия, исполнения службы. Тремблак внимательно вглядывался в близкое лицо друга, но красновато-зеленые глаза князя не выражали ровным счетом ничего. Ион даже подумал, что на пути из турецкого лагеря тот смирился с разочарованием, но потом заметил, что над рукой Дракулы колышется какая-то тень.
— Что это? — воскликнул он, хотя уже рассмотрел и сам.
— Хама, — последовал ответ.
— Птица Мехмета?
— Нет, теперь моя.
Ион придвинулся, наклонился и увидел темно-коричневую спину ястребихи, ее выпуклую грудь, на которой белые перья чередовались с рыжеватыми и жемчужно-серыми. На голове птицы был колпачок. Она не видела Иона, но почувствовала его присутствие, раскинула крылья, повернула голову и резко, пронзительно вскрикнула.
— Настоящая красавица! — восхищенно прошептал Ион.
— Да. Сильная, яростная, но очень упрямая и своенравная, как мне сказали.
Дракула поднес палец к колпачку, и птица немедленно стукнула его клювом.
— Я начал обучать ее, пока шел сюда. Надевал колпачок, снова снимал, всякий раз поворачивал ее, чтобы она огляделась, давал немного мяса.
— Да, она совсем молодая, я вижу. — Ион поднялся и тихо застонал, почувствовав боль в ногах. — Так, значит, ты все-таки получил заклад Мехмета или украл ее?
— Нет, он отдал мне Хаму по доброй воле.