Шрифт:
Глава первая
Июньское утро заглядывало в окна квартиры Смеляковых шаловливым и одновременно капризным существом, которое будто таскало снаружи то один, то другой огромный холст декораций, отчего и комнаты благодаря этому выглядели по-разному: то яркими, солнечными, то будто нахохлившимися, сумрачными, так что и человеку в них становилось неуютно.
Тучи набегали и казалось, что не только воздух, жизнь вокруг сгустилась и почернела, не оставляя людям особой надежды, а потом тучи как по волшебству развеивались,
Но вот неожиданный порыв ветра взмётывал вверх целый вихрь неизвестно откуда прилетевших бумаг и порванных пластиковых пакетов, начинал раскачивать верхушки покрытых зелёной листвой деревьев. Потом ветер мчался по синему небу, опять занавесив его серо-черными клочьями облаков, в один момент меняя летний пейзаж на чуть ли не осенний.
За окном происходила борьба стихий. И, как бывает в жизни, побеждало то добро, то зло.
Вдруг, в одно мгновение в зеркалах, стеклах шкафов, в посуде, стоящей на кухне, вспыхивали солнечные блики. Некоторое время слепили глаза, а потом, будто оттолкнувшись от всех блестящих поверхностей, мчались к сереющему на горизонте морю, чтобы, проскочив горловину Золотого Рога, тоже зажечь его своими веселыми искрами.
Владивосток – этот главный порт Дальнего Востока страны – жмурился от нахлынувшего солнечного света. Солнце, стряхнувшее с себя серую паутину туч, упорно освещало город, и прилегающую к нему акваторию, дробя потоки света в искорки, проникающие в иллюминаторы и во всё, что может пропускать свет.
Но ощущение недолговечной этой солнечности не проходило. Тучи не желали исчезать вовсе. Они только временно отступали, толпясь на горизонте, вроде невзначай сбиваясь в чёрные рваные клочья.Такие одним порывом ветра не разгонишь. А внутри них уже зарождалось тяжелое дыхание грозы. Виднелись сполохи молний, рычал гром…
Ещё немного, и в квартире потемнеет, почти сразу по стеклам дома начнут барабанить крупные капли дождя.
Правда, в порту, на причалах и на рейде работа не прекращалась. И моряки, наблюдающие за разгрузкой-погрузкой своих судов, и докеры, снимающие грузы со стропов, которые подавали к трюму или из него сноровистые крановщики, лишь изредка могли поднять голову к небу, чтобы взглянуть на него и чертыхнуться, – опять тучи стремительно заволакивали голубой небосвод.
Иное дело те жители города, чья работа предусматривала два законных выходных. Они могли использовать субботнее утро по прямому назначению, то есть для отдыха.
В такое утро хорошо спится. Чувство защищенности от происходящих за окном катаклизмов как-то по-особенному убаюкивает. Главный штрих придает ему осознание того, что сегодня выходной день, и не надо мчаться на работу, и вообще никуда, а можно поваляться подольше, смакуя каждое мгновение этого законного безделья…
Ну вот, по закону подлости, именно в это время раздается дверной звонок, и хозяева квартиры думают с ожесточением: кому не сидится дома, кто не может так же по-особому
Даже если ты не работаешь. Временно. Всё равно для тебя отдых в выходные дни – привычный смак.
Накинув халат и мысленно поворчав, – не дай бог, это кто-то из Светкиных друзей, а доченька спит и даже носа не высовывает из своей комнаты! – Анастасия пошла открывать. И не могла не удивиться тому, что с утра пораньше её посетил человек, которого она никак не ожидала увидеть. Однокурсник по медицинскому институту, с которым после окончания этого престижного заведения они виделись хорошо, если три раза.
– Герасимов, Женька, что-то случилось?
Тот удивленно вскинул брови и покачал головой, проговорив насмешливо:
– Вот уж не думал, Аська, что мой приход – непременно предвестник чего-то дурного. Я же всё-таки не в полиции работаю.
– Хочешь сказать, полицейские непременно с дурными вестями по домам ходят, – хихикнула она.
– Всё смеешься?
Герасимов снял ветровку и осторожно повесил её с краю вешалки – дождь успел его намочить.
– Что же мне, плакать?Прости! – Анастасия с удовольствием зевнула.
Он пожал плечами.
– Просто я слышал о некоторой… неприятности в твоей жизни, если так можно сказать о разводе. Для большинства женщин это – катастрофа.
Она даже замерла на зевке. Евгений себе не изменяет: не может не ткнуть в больное место.
– И ты пришёл, чтобы меня пожалеть. При этом опоздав как минимум на год.
Однокурсник снисходительно взглянул на неё, проходя без приглашения в гостиную. Старый друг имел право вести себя без церемоний.
– Вот ещё, жалеть! Дело у меня к тебе.
– Дело… И оно не могло подождать?
– В смысле?
– Суббота сегодня. Мы со Светкой ещё спим.Или ты как Вини-Пух считаешь, кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро?
– Просто мне казалось, для временно неработающих людей что суббота, что понедельник – всё равно.
– Ну да, что воля, что неволя, – всё равно… Послушай, Герасимов, ты всегда умел людей убалтывать. Выходит, и не разучился?
Конечно, так гостей не встречают. Раз пришёл рано, значит, была в том необходимость, но она не смогла не выговорить приятелю за нарушенный покой.
– Ты тоже не разучилась кое-чего делать!Вернее, не делать. Спим… Ты взрослая женщина, могла бы заняться чем-нибудь нужным… К примеру, вышивать или торт печь… Нет, я не перестаю тебе удивляться: столько лет прошло, а ты все как девчонка. Пора взрослеть, милая! Светке простительно, у неё сессия… Кстати, как она учится?
– Нормально учится. Если какую лекцию и пропустит, то впоследствии на здоровье больных это не отразится, поскольку она вообще лечить людей не будет.
– Нагромоздила. Думаешь, я не знаю, что она в университете на юриста учится? Доложи, почему всё-таки девочка не пошла по материнским стопам?