Драмы и секреты истории

Амбелен Робер

Проклятие

Как мы уже убедились, на определенном историческом этапе, точные даты которого архивные документы установить не позволяют, орден Храма, ранее называвшийся орденом бедных рыцарей Христа и Храма Соломона, стал переживать глубокие духовные перемены.

Под влиянием своих тайных магистров, в связи с открытиями, касающимися Иисуса Христа как реальной исторической личности, тамплиеры, как и император Германии и король двух Сицилии Фридрих Гогенштауффен, возвращаются к идее единого Бога и отвергают догму о божественности Христа.

Те члены ордена, которые, будучи наивными неофитами, отказывались во время церемоний посвящения осквернить крест, считая, что этим требованием просто

подвергается очередному испытанию ихвера, отправлялись затем на заморские поля сражений укреплять своими доблестными подвигами доброе имя ордена.

Тех же, которые, напротив, не моргнув глазом подчинялись беспрекословно приказу командоров и принимались топтать ногами деревянный крест или изображение креста на брошенном на пол старом орденском плаще, оставляли в Европе в качестве резерва, предполагая использовать их для достижения далеких и таинственных целей державы тамплиеров.

В один прекрасный день дело получило огласку из уст озлобленных, ущемленных в своем достоинстве перебежчиков. Почуяв удачу, король Франции Поспешил сделать своим сообщником папу, который и так уже был предан ему до глубины души со времен их ночного сговора в лесу Сен-Жан д'Анжели. Союз королевской казны с римской догмой обеспечил им победу.

И вот уже слуги правосудия смазывают маслом дыбу, а палачи-присяжные раскаляют добела щипцы для пыток. И как только было изъято золото Тампля и конфискованы его владения и командории, запылали костры.

От их черного вязкого дыма все погрузилось во тьму, заслонившую собой восходы и закаты и похоронившую на ближайшие 600 лет всякую надежду на европейское единство и мировую религию.

Однако победителям пришлось дорого заплатить за этот временный успех. Казалось бы, перед Филиппом IV и его потомством открывался новый путь, но как не похож он оказался на тот путь, который они себе вообразили.

Давайте совершим путешествие во времени на шесть с половиной веков назад, к роковым Мартовским идам, на берега острова Ситэ, так как все началось именно оттуда.

"Сего дня, 18 марта года 1313, в час вечери, Моле и его соратник были преданы огню в присутствии короля на Еврейском острове, напротив королевского дворца…" (Анонимные хроники, в книге "Историки Франции", том XXI, с. 140–143).

Прибавив к этой дате – 18 марта – одиннадцать дней, мы получим точную дату смерти по григорианскому календарю Жака де Моле, Великого магистра, и Жофруа де Шарне, приора Нормандии ордена тамплиеров. Дата их смерти – 29 марта 1313 г.

Приписываемое наиболее квалифицированными историками Жаку де Моле знаменитое пророчество, предрекающее королю и папе божью кару за содеянное злодеяние, другие историографы Тампля вкладывают в уста неизвестного тамплиера, доставленного из Неаполя в Авиньон и представшего перед Климентом V. Впрочем, не так важно, кому принадлежит это пророчество, – важно, что, сбывшись, оно подтвердило масонскую заповедь, данную новому подмастерью в момент сожжения его философского завещания: "Время искажает и стирает слово, сказанное человеком, но, преданное огню, оно живет вечно…"

Из глубины разгорающегося пламени, которое через несколько мгновений превратится в жарко пылающий костер, доносится человеческий голос, Он стоит всех философских завещаний мира, так как он возвещает последние мысли человека, готовящегося принять смерть. Он предрекает Клименту V и Филиппу IV Красивому, что они предстанут перед Высшим Судией, один – через сорок дней, а другой – через двенадцать месяцев. Остальное довершит огненная стихия. В скором времени она разгорится вновь, так как проклятие, исторгнутое устами Великого магистра тамплиеров, останется в силе на долгие времена и, подобно Ангелу Гнева, занесшему меч, по предсказанию пророка Неемии, над грешным Иерусалимом, пророчество Жака де Моле эхом отзовется в веках, неся гибель телам и душам потомков Филиппа Красивого и Климента V.

Вначале от дизентерии

и приступов рвоты умер папа. Это произошло в Рок-Море, расположенном в долине Роны, 20 апреля 1314 г., на девятый год его понтификата, или, по григорианскому календарю, 1 мая, в день св. Филиппа. Прошло ровно тридцать три дня с момента мученической гибели де Моле.

Филипп Красивый умер в пятницу 29 ноября 1314 г. в Фонтенбло, куда он приказал перевезти себя в начале того же месяца. По григорианскому календарю эта дата соответствует 10 декабря 1314 г. Любопытно, что "Фебический календарь" астрологов дает этому дню символическое название: "Дом, объятый пламенем". Ровно 255 дней разделяет аутодафе на Еврейском острове и агонию Филиппа. Оба они, папа и король, скончались в срок, обозначенный в последнем проклятии де Моле.

Ферретус Вицентинус, летописец тех времен, которого цитирует Мюратори (том IX, с. 1018), подтверждает, что предсказание сбылось: "Удивительно же и поразительно, что он высказал пророчество, силой своей веры предвестия чудо и проник трудами своими в помысел Божий, ибо, прежде чем завершился круг года, оба они, и Филипп и Климент, испустили жизненный дух".

Однако глас возмездия, прозвучавший из пламени костра, поразил не только папу и короля. Проклятие наложило многовековую печать на все потомство Филиппа IV Красивого. Женщины его рода, в силу своего распутства, щедро одарили мир незаконнорожденными детьми, впоследствии называемыми не без юмора детьми "божьей волей".

Маргарита Бургундская, супруга Людовика X Сварливого, старшего сына Филиппа Красивого, Бланка Бургундская, сестра Жанны и кузина Маргариты, супруга Карла IV Красивого, третьего сына Филиппа, и их, сама по себе невинная, сообщница Жанна Бургундская, супруга Филиппа V Длинного. Всем трем им предстоит отведать холода и сырости застенков башен Шато-Гайара и Дурдана, в знак наказания за вышеупомянутое распутство.

Анна Австрийская подарила Людовику XIII, страдавшему половым бессилием, сыновей. Кем они были зачаты, останется неизвестным. Официальная история указывает либо на одного из принцев Конде, либо на Джулио Мазарини, итальянца с темным прошлым, как на возможного отца Людовика XIV. [39] Мы никогда не узнаем, был ли Людовик XVII действительно сыном Людовика XVI или, что более вероятно, Акселя Ферзена, а Ее Высочество – дочерью герцога де Куани.

39

В настоящее время, благодаря блестящей работе супруги генерала Маета (см.: "Железная Маска: революционное решение". Издательство «ЧУ», Париж, 1974), известно, что отцом Людовика XIV был Франсуа Доже де Кавуа, капитан гвардии кардинала Ришелье, который действовал по приказу, чтобы освободить Анну Австрийскую от ужасной угрозы, и был убит 17 сентября 1641 г. в битве при Бапоме, в Артуа. Он был также отцом Юсташа Доже де Кавуа, прапорщика французской гвардии, лишенного дворянства за различные преступления и ставшего таинственной Железной Маской, как свидетельствует (см.: Железная Маска. "Эдисьон де Прованс", Париж, 1965) Марсель Паньоль. В третьем томе мы представим совершенно новые документы по этому знаменитому делу, подвергшему опасности французскую монархию, о чем доселе не было известно.

Что касается Филиппа Орлеанского, будущего Филиппа Эгалите, то его мать, Луиза-Генриетта де Бурбон-Конти, любительница посещать сады Пале-Рояля, где каждый вечер изыскивала себе любовника на одну ночь, дала такой знаменитый ответ на вопрос хитрецов, спрашивавших, кто, по ее мнению, был отцом ее сына: "Если падаешь на кучу колючего хвороста, разве можно сказать, которая из колючек уколола тебя сильнее всего?…"

Филипп же удовлетворялся более простым ответом, утверждая, что он сын некоего Лефранка, первого кучера своей матери.