Дремлющий демон Поттера
Шрифт:
– О предвзятости?
– Гарри снова отошёл к столу и скрестил руки на груди.
– Разумеется, я чертовски предвзят ко всем, кто врывается без спроса ко мне в кабинет и начинает хамить с порога, демонстрируя ничем необоснованную наглость. Особенно если точно знаю, что хамство, наглость и надменность - фамильные, глубоко укоренившиеся черты характера. Я тебе так скажу, Малфой: сам создал себе проблемы - сам и выпутывайся, а на меня нехер пенять. Ещё ни один человек не посмел обвинить меня в предвзятости, можешь у отца своего спросить. Если он, конечно, захочет сказать правду.
– Сэр, вы говорите о собственной непредвзятости и тут
– Прошу прощения, конечно же, я был неправ. Исправлюсь, сэ-э-эр. Я могу идти?
– Ты мне тут ещё поуказывай, какие намёки тут подобающие, а какие нет!
– рявкнул Гарри, борясь с желанием схватить Малфоёныша за грудки и хорошенько приложить его головой об стену.
– Я с твоим отцом сначала учился шесть лет, а потом ещё и воевал, причём он играл отнюдь не за хороших, если ты вдруг не знал. И мне похуй на твою фамильную гордость - знал, небось, куда шёл! Или ты думал, что я тебе дифирамбы буду петь за смазливое личико и по-отечески шлёпать по попке? Хуй тебе! Ебать буду как и всех, и даже хуже! Спускайся со своих розовых облаков и добро пожаловать в реальную жизнь. И да, ты мне не нравишься. Можешь радоваться: ты меня расколол. А теперь подбери сопли и иди работай, я итак потратил на тебя в десять раз больше времени, чем планировал.
Скорпиус чувствовал себя странно. Не то чтобы его никогда не тыкали лицом в прошлое отца и деда, но почему-то именно сейчас он чувствовал себя оплеванным. Стоило быть честным перед самим собой - он заслужил. Повел себя как придурок с самого начала. Решил, что нахрапом возьмет Поттера. Пришел весь такой красивый, нате, радуйтесь мне.
Пожалуй, это был чуть ли не первый момент в жизни Скорпиуса, когда ему действительно стало стыдно за собственное поведение. Поттер ему ничем не обязан. Да Поттер, пожалуй, вообще святой, что до сих пор авадой ему промеж глаз не засадил.
Чертовски неприятное чувство - осознавать собственную неправоту. Скорпиус внимательно посмотрел Поттеру в глаза, медленно кивнул и вышел за дверь. Ему было над чем поразмыслить.
Малфой ушёл, и Гарри обессилено опустился в кресло. Довёл-таки, сучёныш! А ведь не нарывался бы так упорно - глядишь, и не словил бы ушат говна за шиворот. Конечно, всё, что было сказано, - чистая правда, но не в привычках Гарри было вот так сразу подрезать птенцам крылья. Впрочем, какой уж тут птенец... Петух-подросток. Хвост, чтобы распушать, вырос, а шпоры - ещё нет. Зато уж кукарекать научился отменно. Ничего, сейчас клюв пообломал, может, и задумается теперь, стоит ли ещё задираться.
Как бы то ни было, про непредвзятость Гарри тоже сказал чистую правду: если Малфой сможет перешагнуть через собственное раздутое эго и станет нормально работать наряду со всеми, то и отношение к нему будет соответствующее. В конце концов, выпускная характеристика у него и правда чертовски хорошая. Так пуст докажет, что получил её не за красивые глаза!
Как только Скорпиус закрыл за собой дверь кабинета главного Аврора, у него началась совсем другая жизнь.
* * *
В этот же день поступил сигнал о нападении с применением непростительного.
На следующий день нападение случилось в другом месте. Скорпиус шел на вызов уже подготовленным. Никаких больше Ступефаев, это он решил для себя твердо. Ему хотелось стать таким профессионалом, чтобы слова чертова-оказавшегося правым-Поттера больше не звучали у него в ушах.
Этих нарушителей они ловили две недели. Весь аврорат стоял на ушах. Стали даже поговаривать о подпольной организации, пропагандирующей идеи Волдеморта. Поттер имел всех без разбора, но доставалось в их команде в основном Томасу, как главному. Скорпиус же старался на глаза Поттеру не попадаться.
Банду они изловили полностью лишь через месяц. К этому времени Малфой забыл, как выглядит его квартира. Практически все время в последние две недели он проводил на жесткой кушетке в комнате отдыха. Вызвать их могли в любой момент. И вызывали.
Потом начались бесконечные допросы, на которых Скорпиус присутствовал вместе с Дином. Малфой настоял сам. Ему все было ново и интересно. Одно дело - теория в учебке, совсем другое - живая, настоящая работа.
Одного из участников банды Малфой знал. Эдвард Гойла. Они вместе учились в Хогвартсе. Никогда не были близки, но все же Скорпиус испытывал двоякие чувства, присутствуя на допросе бывшего сокурсника. Дин подозревал, что Гойл - один из основателей банды, но ему ничего не удалось выудить из хамоватого парня даже под Веритассерумом. Конечно, под зельем Гойл рассказал много подробностей, но не назвал самого главного - того, кто за всем этим стоял. Скорпиус с самого начала подозревал, что Эд простой исполнитель, которого решили подставить, чтобы спасти главную фигуру. И они потеряли довольно много времени, пытаясь расколоть пустышку.
Были у Скорпиуса подозрения на счет одного человека. Но он не имел никаких доказательств причастности его к данному делу. К тому же, Эдвард ни разу не упомянул это имя. Но Малфой знал, ради кого Гойл мог пойти на эту авантюру, ради кого мог пытаться пудрить аврорату мозги, пуская по ложному следу.
Чертова дочка Забини и Паркинсон. Скорпиус никогда не любил Франческу. Слишком замкнутая, слишком властная, слишком злая. С одной стороны - чистокровная волшебница, общайся - не хочу. С другой - было в ней всегда что-то такое, что отталкивало Скорпиуса.
Конечно, его догадка была слаба и беспочвенна, но попробовать стоило. Малфой выпросил у Томаса возможность поговорить с Гойлом наедине. Эдвард поначалу выеживался, подкалывал, пытался пнуть побольнее. Но куда уж больнее после Поттера-то? Скорпиус не повелся. Напротив, он сам надавил на больное место. И ему удалось. Сам, конечно, Гойл не сознался, но Малфою удалось пробить его броню, и под новой дозой Веритассерума они узнали от парня все, что им было необходимо.
Девчонку взяли, на удивление, быстро. Она практически не сопротивлялась. Парни, присутствовавшие на задержании, даже слегка растерялись. Пришли, арестовали милую леди, проводили в камеру. Леди была хладнокровна до невозможности, лишь один раз послала проклятье Скорпиусу. К счастью, невербальными она не владела.