Дремлющий страх
Шрифт:
— Это часть работы.
— Вероятно, все-таки не та часть, на которую он подписывался. Не в округе Хазард.
— Полагаю, как и ты.
— Да, — ответил Эш через некоторое время. — Я тоже на это не подписывался.
Райли смотрела в свое меню, но на самом деле не читала его. Что-то другое не давало ей покоя.
— Джейк сказал, что никто не заявлял о пропаже человека.
— Да. Ты думаешь, то, кем является — или являлся — убитый, может быть более важным, чем то, как его обнаружили?
— Без сомнений,
— А бывают случайно выбранные ритуальные жертвы?
— Мне придется провести кое-какие изыскания, — сказала она, перестраховываясь, так как не знала, что именно известно Эшу о ее подготовке. — Но навскидку, я не могу представить себе ритуал черной магии, основанный на приношении жертвы, выбранной наобум или только потому, что несчастный оказался в нужном месте в неудачное время. Ритуалы чаще всего бывают очень контролируемыми, очень специфическими. Особенно, когда они включают в себя нечто столь экстремальное, как кровавое жертвоприношение.
— Таким образом, я полагаю, что все городские легенды о пропадающих бездомных, используемых в сатанинских обрядах или как часть черного рынка органов для пересадки, именно этим и являются. Городскими легендами.
Это был полувопрос-полуутверждение, и Райли, встретив его пристальный взгляд, кивнула в ответ.
— Подавляющее большинство подобных историй не более реальны, чем лепреконы. Несколько лет назад Бюро проводило всестороннее расследование, когда, казалось, полстраны уверовало в то, что на каждом углу можно наткнуться на дьяволопоклонников, и не нашло ни крупицы доказательств в поддержку жутких заявлений о ритуальных человеческих жертвоприношениях во время черных шабашей.
— И все же, подлинные сатанинские обряды проводятся.
— Даже подлинные сатанинские обряды не включают в себя убийство. Тебе придется выйти за пределы… традиционного… сатанизма и по-настоящему на задворки общества, чтобы обнаружить такого рода вещи.
— Серьезно? И за пределами сатанизма есть крайности?
— Еще какие, ты бы удивился, — у него действительно были самые поразительные глаза. Она никогда не видела глаз такого бледного оттенка зеленого. Человеческих глаз, во всяком случае.
— Итак, если у нас здесь имеется оккультная активность, которая включает себя ритуальное убийство, не похоже, что ответственные — сатанисты.
— Некоторые маргинальные группы называют себя сатанистами. Так что, это все еще возможно. Или это какая-то другая группа, называющая себя как-то иначе. Или это дымовая завеса, чтобы скрыть убийство, — Райли вздохнула. — А, кроме того, все эти слухи и домыслы, и люди с их собственными скрытыми целями, которые продолжают нагнетать страсти и из кожи вон лезут, лишь бы ухватиться за искорку правды и раздуть из нее костер проблем.
— Например?
Она покачала головой:
— Однажды, я открыла дверь,
— Люди поверят в дьявольские происки.
— Особенно, если представители власти скажут им, что кое-что реально.
— Вот почему, — сказал Эш, — я по-прежнему считаю, что для нас наилучшим выбором будет относиться ко всему этому как к серии хитроумных мистификаций.
— Даже к убийству?
— Ты сказала, что убийца мог использовать внешние атрибуты культа просто ради того, чтобы сбить нас со следа.
— Я сказала, что это возможно. И так оно и есть. Но пока мы не узнаем, кем был этот убитый, мы не сможем выяснить, кто мог желать ему смерти.
— Ты собираешься посоветовать это Джейку?
У Райли снова появилось смутное ощущение скрытых эмоций, некоего рода долго нагнетаемого напряжения между Эшем и шерифом, но не могла достаточно сосредоточиться на этом, чтобы определить: дело касалось личного или профессионального.
Тем не менее, что-то было. Определенно что-то было. И сильное, если она заметила это даже при своих барахлящих чувствах.
Она спокойно заметила:
— Думаю, Джейк достаточно коп, чтобы знать основы без необходимости напоминать ему об этом.
Эш снова перевел взгляд в свое меню.
— Джейк — политикан.
— Я не могу указывать ему, как выполнять его работу, Эш.
— Нет, полагаю, не можешь.
Его напряженность никуда не делась. Она могла ощущать ее.
С трудом.
«Где мое ясновидение, когда оно мне необходимо? Черт, да где хоть какое-то из моих чувств?»
Они по-прежнему были приглушенными, смазанными, словно она смотрела и слушала, и прикасалась, и обоняла окружающий ее мир через тонкую вуаль. Ощущение было странным, холодящим и пугающим, это чувство удаленности от мира.
Разъединенности.
Она была одна, это она могла чувствовать.
И что еще более странно, у нее снова болела голова, но не одним из знакомых ей образом. Не тупой болью напряжения или усталости, не редким «похмельем» агонии, выводящей ее далеко за пределы собственных возможностей, а резкими короткими вспышками, следующими одна за другой каждые несколько секунд в случайных точках от области прямо над глазами через макушку и до затылка.
У Райли как-то болел зуб, боль была именно такого рода, как будто пульсировал один или несколько нервов.