Дремучее сердце
Шрифт:
Марья затянула песню, остальные подхватили. Одёргивая платки да поправляя растрепавшиеся волосы, шли бабы по центральной деревенской улице. Внешне озабоченные покосившимися заборами да большой лужей, заполонившей дорогу от края до края. Да только глаза и губы их туманились тихими, никому не ведомыми улыбками, которые бывают только у девиц, сердце которых похитил неисправимый хулиган, днём имеющий вид независимый да гордый, а ночью пробирающий в окошко, да крепко схватывающий невинную лань за крепкий деревенский зад.
Альбина, оставшись одна, ощутила настолько острое
– Очень неприлично так бесцеремонно заглядывать в чужие книги. Того и гляди – получите по носу.
Но, теперь Альбину было не унять. Даже крики петухов на рассвете, и до него – не раздражали, как обычно. Кто-то интересный живёт в лесу неподалеку, и вызывает у женщин желание ходить туда вновь и вновь. Да еще почти до сражения дело доходит, чтоб место другая, чуть что, не заняла. Все грустные мысли о не состоявшейся личной жизни и поломанной судьбе были отложены на потом. Тайна захватила и будоражила.
В деревне, кроме как по работе в школе – она общалась только с той самой дояркой, да с трактористом, Иван Федоровичем. Подвёз он её как-то до соседнего села, в магазин да обратно, по дороге разговорились. Мужик оказался простой, добрый. Альбину как-то сразу пустил в душу. Жаловался на жену, ругался на сельского старосту, и рассказывал бесчисленное количество историй из своей когда-то насыщенной жизни.
Вечером пошла вдоль центральной дороги. Иван Федорович, как обычно, остановил трактор в кустах, под большой березой. Домой не спешил – там опять будут пилить да требовать. А здесь – бутерброд в газете, самогон за сиденьем, да сверчки в траве – благодать.
– Альбина, вечер добрый. Прогуливаешься чай?
– И это тоже. Здравствуйте.
Выслушала жалобы на день сегодняшний, вперемешку с ругательствами, и тремя витиеватыми историями из прошлого, и на ощупь стала выведывать.
– На днях немного заблудилась в лесу. – Иван Федорович поперхнулся, отхлёбывая из фляги глоток счастья. – Ну, немного, говорю ж. Да так напугалась – смотрю, вдалеке фигура мужская в чащу уходит. Косматый такой, большой, то ли зверь, то ли человек. Я его окликнула – мол – помогите, подскажите, где дорога, а он оглянулся так страшно, лица не разглядела, и быстро в чаще скрылся. Мне теперь и по ночам не спится. Все мерещится он – то ли человек, то ли зверь.
– Может, привиделось. – Иван Федорович наконец отхлебнул и блаженно улыбался.
– Да нет, по правде кто-то в лес уходил.
– Ну, – собеседник понял, что от него не отстанут, – жил у нас в лесу раньше лесник. Сейчас не знаю, где он. Полгода здесь в лесу жил, ближе к большому оврагу, а на полгода уезжал куда-то. И так лет пять точно. Больше ни о ком в лесу не знаю.
– А сейчас он где?
– Э, ты никак его в женихи приметила?
– Да нет, просто. А то по ночам спать страшно теперь.
– Не бойся, он из леса не выходит, насколько мне известно.
Глава вторая
До пятницы было ещё три дня. По вечерам и ночам всё так же упорно садилась за пишущую машинку. Клавиши продолжали собирать коричнево-серую пыль, а повода смахнуть её, даже малейшего, не появлялось. Только ухал филин, да изредка то ли летучие мыши, то ли ночные бабочки – задевали окно снаружи, заставляя съеживаться и прятаться под стёганое одеяло.
Где находится большой овраг – выяснить у ребят в школе труда не составило. После уроков в пятницу, несмотря на холод, который решил не отступать – направилась в лес. Уже заходя в него, донеслись первые аккорды «Девушки из Мадрида», все стихающие по мере того, как Альбина уходила в темную чащу.
«Во ты дура так дура, – оступившись о скользкий камень и упав на правое колено, тщетно пыталась оттереть грязь с юбки, – ты куда идешь, зачем? Ты ж мать, в конце концов. Еще и учительница! Кому расскажи, что сейчас делаешь – и все, можно сразу сквозь землю от стыда».
«А скучно ведь, – вторило внутри многоголосье, – как скучно-то, до смерти. Дочку до лета сюда не перевезешь, так со скуки и помрешь до июня. А там – тайна! Там, может большой сюжет. – Искатель приключений внутри потирал руки и пучил глаза. – Упускать такую возможность – вот где преступление!»
Альбина, беседуя с собой битый час, плюнула на это занятие, упав в третий раз. Всё равно не договоришься. Возвращаться назад было, как минимум, глупо. По описаниям большой овраг должен был уже появиться, но его все не было. На ботинке слева, замелькало что-то белое, прилипнув к подошве. Опершись о лиственницу, с досадой отодрала белый листок. Откуда это здесь? С игральной карты на неё смотрел чёрно-белый джокер. С минуту играя с ним в гляделки – аккуратно положила карту на пенёк, вытерев пальцы о юбку. Казалось, картинка пропечаталась где-то внутри головы и глаз. В груди зашевелилось что-то неприятное.
Сделав еще круг— судя по одной и той же расщепленной надвое березе – вдалеке вдруг услышала треск. За неимением других ориентиров больше – туда и пошла. Звук все усиливался. А шаг замедлялся.
«И что ты ему скажешь, дура? Эмм, про вас говорят в деревне. Нет. Я новая учительница, и мне скучно, и у меня нет друзей. Ха ха. Я слышала, вы делаете что-то не обычное. Ну да. Бабы в деревне по вам просто с ума сходят. Хочу узнать – почему? О, ну вообще, шикарно. Такую писательницу фантазерку не жалко похоронить сразу вон на том замечательном пригорке, покрытым мхом».