Древнерусская литература. Литература XVIII века
Шрифт:
Отношение ортодоксальной церкви к апокрифической литературе было сложным. Древнейшие индексы (перечни) «книг истинных и ложных» помимо книг «истинных» различали книги «сокровенные», «потаенные», которые рекомендовалось читать лишь людям сведущим, и книги «ложные», читать которые безусловно запрещалось, так как они содержали еретические воззрения. Однако на практике отделить апокрифические сюжеты от сюжетов, находящихся в книгах «истинных», было почти невозможно: апокрифические легенды отразились в памятниках, пользовавшихся самым высоким авторитетом: в хрониках, палеях, в сборниках, применявшихся при богослужении (Торжественниках, Минеях). Отношение к апокрифам со временем изменялось: некоторые популярные в прошлом памятники впоследствии были запрещены и даже уничтожались, но, с другой стороны, в «Великие Минеи Четьи», созданные в XVI в. ортодоксальными церковниками как свод рекомендуемой для чтения литературы, вошло немало текстов, считавшихся прежде апокрифическими.
В числе первых переводов, осуществленных еще при Ярославе Мудром или в течение последующих десятилетий, оказались также памятники византийской хронографии.[ 27 ]
Хроника Георгия Амартола. Среди них наибольшее значение для истории русского летописания и хронографии имела «Хроника Георгия Амартола». Автор – византийский монах[ 28 ] изложил в своем труде всю историю мира от Адама и до событий середины IX в. Помимо событий библейской истории в «Хронике» рассказывалось о царях Востока (Навуходоносоре,
27
Хронографами называются памятники, излагающие всемирную историю (см.: Творогов О. В. Древнерусские хронографы. Л., 1975).
28
Амартол по-гречески – «грешник» – традиционный самоуничижительный эпитет монаха. Иногда «Хронику» называют «Хроникой Георгия Монаха».
29
Иконоборчество – религиозно-политическое движение в Византии в VIII и IX вв., направленное против почитания икон и иных изображений божества.
30
Исследование «Хроники» и издание ее текста см.: Истрин В. М. Хроника Георгия Амартола в древнем славяно-русском переводе. Текст, исследование и словарь. Т. 1–3. Пг. – Л., 1920–1930.
Хроника Иоанна Малалы. Иной характер имела византийская Хроника, составленная в VI в. огреченным сирийцем Иоанном Малалой. Автор ее, по словам исследовательницы памятника, «задался целью дать нравоучительное, в духе христианского благочестия, назидательное, и в то же время занимательное чтение для широкой аудитории читателей и слушателей».[ 31 ] В «Хронике Малалы» подробно пересказываются античные мифы (о рождении Зевса, о борьбе богов с титанами, мифы о Дионисе, Орфее, Дедале и Икаре, Тезее и Ариадне, Эдипе); пятая книга Хроники содержит рассказ о Троянской войне.[ 32 ] Подробно излагается у Малалы история Рима (особенно древнейшая – от Ромула и Рема до Юлия Цезаря), значительное место уделено и политической истории Византии. Словом, «Хроника Малалы» удачно дополняла изложение Амартола, в частности, именно через эту «Хронику» Киевская Русь могла познакомиться с мифами античной Греции. До нас не дошли отдельные списки славянского перевода «Хроники Малалы», мы знаем ее только в составе извлечений, вошедших в русские хронографические компиляции («Архивский» и «Виленский» хронографы, обе редакции «Еллинского летописца» и др.).[ 33 ]
31
Удальцова З. В. Хроника Иоанна Малалы в Киевской Руси. – В кн.: Археографический ежегодник за 1965 г. М., 1966, с. 57.
32
Эта книга (в переводе с греческого) издана в кн.: Памятники византийской литературы IV–IX веков. М., 1968, с. 182–195.
33
О Хронике и ее изданиях см.: Шусторович Э. М. Древнеславянский перевод Хроники Иоанна Малалы. (История изучения). – Византийский временник, т. 30. М., 1969, с. 136–152.
История Иудейской войны Иосифа Флавия. Возможно, уже в середине XI в. на Руси была переведена «История Иудейской войны» Иосифа Флавия – памятник исключительно авторитетный в христианской литературе средневековья.[ 34 ] «История» была написана между 75–79 гг. н. э. Иосифом бен Маттафие – современником и непосредственным участником антиримского восстания в Иудее, перешедшим затем на сторону римлян. Книга Иосифа – ценный исторический источник, хотя и крайне тенденциозный, ибо автор весьма недвусмысленно осуждает своих единоплеменников, но зато прославляет военное искусство и политическую мудрость Веспасиана и Тита Флавиев.[ 35 ] В то же время «История» – блестящий литературный памятник. Иосиф Флавий умело использует приемы сюжетного повествования, его изложение изобилует описаниями, диалогами, психологическими характеристиками; «речи» персонажей «Истории» построены по законам античных декламаций; даже рассказывая о событиях, автор остается утонченным стилистом: он стремится к симметричному построению фраз, охотно прибегает к риторическим противопоставлениям, искусно построенным перечислениям и т. д. Порой кажется, что для Флавия форма изложения важна не менее, чем сам предмет, о котором он пишет.
34
Исследование и издание текста см.: Мещерский Н. А. «История Иудейской войны» Иосифа Флавия в древнерусском переводе. М. – Л., 1958.
35
За заслуги перед Римом Иосиф получил впоследствии право носить фамильное прозвище императоров – «Флавий».
Древнерусский переводчик понял и оценил литературные достоинства «Истории»: он не только смог сохранить в переводе изысканный стиль памятника, но в ряде случаев вступает в соревнование с автором, то распространяя традиционными стилистическими формулами описания, то переводя косвенную речь оригинала в прямую, то вводя сравнения или уточнения, делающие повествование более живым и образным. Перевод «Истории» является убедительным свидетельством высокой культуры слова у книжников Киевской Руси.[ 36 ]
36
См.: Мещерский Н. А. Искусство перевода Киевской Руси. – ТОДРЛ, т. 15. М. – Л., 1958, с. 54–72.
Александрия. Не позднее XII в. с греческого было переведено и обширное повествование о жизни и подвигах Александра Македонского – так называемая псевдокаллисфенова «Александрия».[ 37 ] В ее основе лежит эллинистический роман, созданный, видимо, в Александрии во II–I в. до н. э., но позднее подвергавшийся дополнениям и переработкам. Первоначальное биографическое повествование с течением времени все более беллетризировалось,
37
«Александрию» называют «псевдокаллисфеновой», так как она приписывалась Каллисфену, историку, действительно сопровождавшему Александра в походах, но казненному еще при жизни царя. Рассматриваемую здесь русскую версию «Александрии» называют также «хронографической», ибо она читается только в составе хронографов, в отличие от сербской «Александрии», встречающейся в отдельных списках (см. далее, с. 215–219).
38
Исследование «Александрии» и публикация ее текста принадлежит В. М. Истрину (Истрин В. М. Александрия русских хронографов. М., 1893). См. также: Кузнецова Т. И. Историческая тема в греческом романе. «Роман об Александре». – В кн.: Античный роман. М., 1969.
Действительная история деяний знаменитого полководца здесь едва прослеживается, погребенная под напластованиями поздних преданий и легенд. Александр оказывается уже не сыном македонского царя, а внебрачным сыном Олимпиады и египетского царя-чародея Нектонава. Рождение героя сопровождается чудесными знамениями. Вопреки истории, Александр завоевывает Рим и Афины, дерзко является к Дарию, выдавая себя за македонского посла, ведет переговоры с царицей амазонок и т. д. Особенно изобилует сказочными мотивами третья книга «Александрии», где пересказываются (разумеется, фиктивные) письма Александра к матери; герой сообщает Олимпиаде о виденных им чудесах: людях гигантского роста, исчезающих деревьях, рыбах, которых можно сварить в холодной воде, шестиногих и трехглазых чудовищах и т. д. Тем не менее древнерусские книжники, видимо, воспринимали «Александрию» как историческое повествование, о чем свидетельствует включение ее полного текста в состав хронографических сводов. Независимо от того, как был воспринят на Руси роман об Александре, сам факт знакомства древнерусских читателей с этим популярнейшим сюжетом средневековья[ 39 ] имел большое значение: древнерусская литература тем самым вводилась в сферу общеевропейских культурных интересов, обогащала свои знания истории античного мира.
39
В X–XII вв. в европейских странах было создано несколько романов и поэм на сюжет «Александрии». Об Александре Македонском писали Леон Неаполитанский, Вальтер де Кастельоне, клирик Лампрехт, Ульрих фон Эшенбах и др. См.: Костюхин Е. А. Александр Македонский в литературной и фольклорной традиции. М., 1972.
Повесть об Акире Премудром. Если «Александрия» генетически восходила к историческому повествованию и рассказывала о историческом персонаже, то «Повесть об Акире Премудром», также переведенная в Киевской Руси в XI – начале XII в., по происхождению своему является чисто беллетристическим памятником – древней ассирийской легендой VII в. до н. э. Исследователи не пришли к единому выводу о путях проникновения «Повести об Акире» на Русь: существуют предположения, что она была переведена с сирийского[ 40 ] или с армянского оригинала.[ 41 ] На Руси Повесть прожила долгую жизнь. Древнейшая ее редакция (видимо, очень близкий к оригиналу перевод) сохранилась в четырех списках XV–XVII вв.[ 42 ] В XVI или начале XVII в. Повесть была коренным образом переработана. Новые ее редакции (Краткая и восходящая к ней Распространенная), в значительной мере утратившие свой первоначальный восточный колорит, но приобретшие черты русской народной сказки, были чрезвычайно популярны в XVII в., а в старообрядческой среде повесть продолжала бытовать вплоть до нашего времени.[ 43 ]
40
См.: Мещерский Н. А. Проблема изучения славяно-русской переводной литературы XI–XV вв. – ТОДРЛ, т. 20. М. – Л., 1964, с. 205–206.
41
См.: Мартиросян А. А. История и поучения Хикара Премудрого. (Армянская редакция). Кн. 1–2. Ереван, 1969–1972.
42
Пятый список находился в сборнике, содержащем «Слово о полку Игореве» (см. далее, с. 76). Изд. текста повести по всем спискам Древнейшей редакции см.: Григорьев А. Д. Повесть об Акире Премудром. М., 1913. Текст повести издан также в кн.: Памятники литературы древней Руси. XII в. М., 1980, с. 246–281.
43
Текст обеих редакций издан Н. И. Костомаровым в кн.: Памятники старинной русской литературы, издаваемые графом Кушелевым-Безбородко, вып. 2. СПб., 1860, с. 359–370.
В древнейшей редакции русского перевода Повести рассказывалось, как Акир, мудрый советник царя Синагриппа, был оклеветан своим приемным сыном Анаданом и приговорен к смертной казни. Но преданный друг Акира – Набугинаил спас и сумел надежно укрыть осужденного. Некоторое время спустя египетский фараон потребовал, чтобы царь Синагрипп прислал к нему мудреца, который смог бы отгадать загадки, предложенные фараоном, и построить дворец «между небом и землей». За это фараон выплатит Синагриппу «трехлетнюю дань». Если же посланец Синагриппа не справится с заданием, дань взыщут в пользу Египта. Все приближенные Синагриппа, включая и Анадана, ставшего теперь преемником Акира на посту первого вельможи, признают, что не в силах выполнить требование фараона. Тогда Набугинаил сообщает отчаявшемуся Синагриппу, что Акир жив. Счастливый царь прощает опального мудреца и посылает его под видом простого конюха к фараону. Акир разгадывает загадки, а затем хитроумно избегает выполнения последнего задания – постройки дворца. Для этого Акир обучает орлиц поднимать в воздух корзину; сидящий в ней мальчик кричит, чтобы ему подавали «камение и известь»: он готов приступить к сооружению дворца. Но никто не может доставить в поднебесье необходимые грузы, и фараон вынужден признать себя побежденным. Акир с «трехлетней данью» возвращается домой, вновь становится приближенным Синагриппа, а разоблаченный Анадан умирает страшной смертью.
Мудрость (или хитрость) героя, освобождающегося от необходимости выполнить неосуществимую задачу, – традиционный сказочный мотив.[ 44 ] И характерно, что при всех переделках Повести на русской почве именно рассказ о том, как Акир отгадывает загадки фараона и мудрыми контртребованиями принуждает его отказаться от своих претензий,[ 45 ] пользовался неизменной популярностью, его беспрестанно перерабатывали и дополняли новыми подробностями.[ 46 ]
44
Тот же сказочный прием мы встречаем в «Повести о Петре и Февронии» (см. далее, с. 269): когда князь Петр просит мудрую деву Февронию соткать ему из пучка льна рубашку, она требует, чтобы князь сперва изготовил ей из обрубка полена ткацкий стан.
45
Так, Акир создает видимость сплетенного из песка «ужища» (веревки), но слуги фараона не в силах ее поднять; на претензию фараона, будто бы египтянам приносит вред ржание жеребцов в стране Синагриппа, Акир отвечает тем, что избивает хорька, якобы успевшего за одну ночь достичь земли Синагриппа и откусить голову его любимому петуху, и т. д.
46
О литературной истории Краткой и Распространенной редакций повести см. в кн.: Истоки русской беллетристики. Возникновение жанров сюжетного повествования в древнерусской литературе. Л., 1970, с. 163–180.