Древний Египет
Шрифт:
После Амона Эхнатон запретил почитание всех иных богов – Осириса, Исиды, Хатор, Птаха и многих других мелких божеств. Таким образом, Египет стал первой страной в мире, где пришли к монотеизму. Лишь через тысячу лет эта мысль посетила иные народы Востока. Христиане придут к ней через полторы тысячи лет, а мусульмане – через две с лишним.
Эхнатон опередил свое время, и его революция была обречена на провал. Но не сразу. Этому еще предшествовали многие события, о которых мы узнали именно потому, что Эхнатон изменил жизнь всех египтян, причем в считанные годы. Правда, то, что изменяется в считанные годы, может за считанные месяцы вернуться в прежнее положение.
Что же касается Нефертити, то иероглифические надписи той эпохи восхваляют не только миловидность царицы, но и ее божественную способность внушать к себе уважение. Нефертити называют «прекрасною ликом», «владычицей приятностей», «умиротворяющей небо и землю сладостным голосом и добротой». Однако самые красочные слова и похвалы со стороны современников бледнеют рядом со свидетельствами самого Эхнатона. Они увековечены колонками иероглифов на скалах вокруг Ахетатона. Он называет жену «усладой его сердца» и желает ей – великой царице и жене – «жить вековечно».
Нефертити была живым воплощением животворящей силы Солнца, дарующей жизнь. В Гемпаатоне и Хутбенбене – больших храмах бога Атона в Фивах, ей возносили молитвы;
ни одно из храмовых действ не могло происходить без нее, залога плодородия и процветания всей страны. «Она проводит Атона на покой сладостным голосом и прекрасными руками с систрами, – говорится о Нефертити в надписях гробниц вельмож-современников, – при звуке голоса ее ликуют». Что интересно, одновременно, будучи воплощением грозной богини Тефнут, львиноголовой дочери Солнца, карающей преступивших законы, Нефертити порой изображалась с палицей (!), повергающей восставших врагов Египта.
Запретив культы традиционных богов и, прежде всего, вселенского Амона – владыки Фив, Аменхотеп IV, сменивший свое имя на Эхнатон, и Нефертити основали Ахетатон, свою новую столицу. Объем работ был огромен. Одновременно возводились храмы Атона, дворцы, здания официальных учреждений, склады, дома знати, жилища и мастерские. Выбитые в скальном грунте ямы наполняли почвой, а затем в них сажали специально привезенные деревья – ждать, пока они вырастут сами, было некогда. Словно по волшебству среди скал и песка вырастали сады, плескалась вода в прудах и озерах, поднимались ввысь стены царского дворца. Здесь жила Нефертити. Обе части грандиозного дворца были обнесены кирпичной стеной и соединялись монументальным крытым мостом, перекинутым через дорогу. В центре крытого перехода находилось «окно явлений», в котором царь и царица появлялись во время торжественных церемоний награждений вельмож. К жилым зданиям царской семьи примыкал большой сад с озером и павильонами. Стены были украшены росписями: гроздья лотосов и папирусов, вылетающие из водоемов болотные птицы, сцены из жизни Эхнатона, Нефертити и их шести дочерей.
Никогда еще в египетском искусстве не появлялись произведения, столь живо демонстрирующие чувства царственных супругов. Нефертити с супругом сидят с детьми; Нефертити болтает ногами, взобравшись мужу на колени и придерживая рукой маленькую дочь. А на одном из рельефов, обнаруженном в Ахетатоне, запечатлен кульминационный момент этой идиллии – поцелуй Эхнатона и Нефертити.
В гробницах вельмож Ахетатона сохранились и другие эпизоды семейной жизни царя и царицы – уникальные изображения царских обедов и ужинов. На стульях с ножками в виде львиных лап сидят Эхнатон и Нефертити, рядом – приехавшая с визитом вдовствующая царица-мать Тийи. Около пирующих стоят украшенные цветами лотосов столики с яствами, сосуды с вином. Пирующих развлекает женский хор и музыканты, суетятся слуги. Три старшие дочери – Меритатон, Макетатон и Анхесенпаатон – присутствуют на торжестве. Одна лишь Меритатон участвует в сцене парадного выезда родителей в город: воспользовавшись тем, что родители увлеклись беседой, девочка подгоняет тростью и так уже мчащуюся лошадь. Вся та щедрость таланта, с которой художники изобразили эти удивительные рельефные композиции, дает нам уникальную возможность хотя бы на мгновение почувствовать реальную атмосферу, окружавшую царя и царицу, живших 3400 лет тому назад.
Двенадцать лет Эхнатон правил в новой столице, страна поклонялась Солнцу, и казалось, ничто не может помешать фараону утвердить новую религию навсегда. Но все оказалось куда сложнее, и дальше снова начинаются загадки, ответы на которые неизвестны.
Сама религиозная реформа, как мы уже упоминали, простыми египтянами принята была далеко не единогласно. Поправший устои предков царь оказался в изоляции, окруженный восхвалениями и лестью «новой знати» – вельмож, обязанных реформатору своим фантастическим возвышением порой из самых низших слоев общества. Древняя религия, всегда являвшаяся основой египетской цивилизации, продолжала существовать в подполье. Даже в самом Ахетатоне в своих домах простые горожане продолжали почитать Исиду, Беса, Таурт – хранителей дома, материнства, семейного благополучия.
Еще один довольно многозначительный момент, который имел загадочные последствия. Надписи на стенах в гробницах и иных памятниках того времени говорят, что на двенадцатом году правления Эхнатона к нему с визитом прибыла мать. Событие это, очевидно, было очень важным для государства, по крайней мере, раньше о визитах царицы-матери к сыну никогда не сообщалось. Но об этом визите сохранилось несколько надписей, причем о Тийи говорится как о фараоне – очень торжественно. Не забудем, что вдовствующая царица жила в Фивах – от сына отделяли ее триста километров. Если она, как мы уже предполагали, стояла за переворотом Эхнатона, то должна была остаться в Фивах в роли «государева ока». Но прошло двенадцать лет, и надо понимать, что далеко не все были довольны правлением Эхнатона и Нефертити и их новшествами – ведь жрецов в Египте насчитывались десятки тысяч, да и знати, так или иначе связанной со жрецами, было немало. Судя по всему, Эхнатон совершил ошибку, которой никогда не совершают настоящие тираны. Он никого не казнил, никого не преследовал, а просто уехал от старой религии и старой знати. Все его враги остались живы и здоровы, а за двенадцать лет число их увеличилось. К тому же, судя по письмам наместников и полководцев из провинций Египетской империи, дела там шли неважно. Постепенно область за областью, страна за страной отпадали от Египта, а Эхнатон никак не мог собраться в поход. Он отсиживался в столице, занимался внутренними делами. Империя слабела. А раз слабела, то хуже поступали налоги и не было добычи. Недовольство в армии росло. И тогда визит матери в новую столицу приобретает совсем иное звучание. А что, если за эти двенадцать лет Тийи разочаровалась в политике сына, в его новой религии? Что, если она постепенно подпала под влияние жрецов и оппозиционной знати?
Допустим, что это так, что Тийи приехала уговаривать сына наладить мир в государстве и умерить пыл в проведении реформ. Произошли ли какие-нибудь изменения после ее торжественного визита? Ведь мы можем допустить, что фараон с матерью решали, каким быть будущему.
Прошел год, и ничего не изменилось. Зато на четырнадцатом году правления Эхнатона совершенно неожиданно для всех фараон развелся с Нефертити. На вопрос «почему?» не найден ответ и поныне.
Нефертити покинула дворец фараона и удалилась в северную часть столицы, отделенную от центральных районов высокой крепостной стеной. С собой она взяла своего племянника, которого тогда звали Тутанхатоном. Дочери Нефертити и Эхнатона, Меритатон и Анхесенпаатон, остались с отцом.
Возможно, причина этого странного и резкого разрыва крылась в более ранних событиях. На двенадцатом году правления Эхнатона и Нефертити скончалась принцесса Макетатон. На стене усыпальницы, сооруженной в скалах для царской семьи, изображено отчаяние супругов. На ложе распростерта мертвая девочка, рядом замерли родители – отец с заломленной над головой рукой, а другой рукой державшей за руку жену, и мать, прижавшая руку к лицу, словно не веря своей утрате. Пожилая нянька умершей рвется к телу любимицы, ее удерживает молодая служанка.
Смерть Макетатон, по-видимому, стала переломным моментом в жизни Нефертити. Одна из статуй, обнаруженных в мастерской скульптора Тутмоса, показывает Нефертити на склоне лет. Перед нами то же лицо, все еще прекрасное, но время уже наложило на него свой отпечаток, оставив следы утомленности годами, усталости, даже надломленности. Идущая царица одета в облегающее платье, в сандалиях на ногах. Утратившая свежесть молодости фигура принадлежит уже не ослепительной красавице, а матери шести дочерей, которая многое видела и испытала в своей жизни.